Я была предсказуема, как снег зимой в Сибири. Если кому-то пришло в голову использовать этот фокус… Проще некуда.

– Мама, а могло ли треснуть зеркало в моей квартире из-за того, что кто-то колдовал на стоянке? – тихо прервала я перепалку матери и Левина.

Оба спорщика растерянно уставились на меня. Тут же почувствовала себя злодеем, который отнял сразу у двух детей конфеты.

– Ты использовало то зеркало для ремесла? – уточнила матушка, глядя мне в глаза.

Я кивнула.

– Тогда ты и сама знаешь ответ.

Оно не просто могло треснуть из-за чужого черного колдовства, оно обязано было треснуть. На зеркале остались следы колдовства… Я и сама использовала его прежде для заклятий, все ведьмы не чураются зеркал. Заклясть отражение, заглянуть куда-нибудь. Обычное дело. А однажды открытую дверь уже не запереть снова.

– Я все равно не поверю, – рыкнул Кирилл Александрович, едва не опрокинув свой стакан с водой.

Словно бы кто-то сомневался, что я не просто единственный, но еще и «любимый» подозреваемый.

– Не верьте, – равнодушно отозвалась я, пытаясь понять, кому и что могла сделать, чтобы стать жертвой такой жуткой аферы.

И ничего не приходило в голову.

Совершенно ничего.

За что мог поплатиться Арцев еще понятно, не все люди настолько терпеливы как моя мать, кто-то мог расправиться со слишком напористым клиентом. А покойный, судя по тому, что мне довелось услышать, наверняка после отказа одной ведьмы начал бы поиски другого помощника, менее принципиального.

Но если цель – только лишь убийство Арцева, то зачем подводить под удар меня? Я точно ни в чем не замешана. Даже шанса не было во что-то ввязаться! Кому нужна добровольная отшельница? Да среди мне подобных только единицы знают, как выглядит единственная дочь Анны Таволгиной!

Это удар по маме? Но круговой поруки у нас нет, никто бы не заставил ее отвечать за проступки взрослой и вполне самостоятельной дочери. Репутация, конечно, пострадает, не без того, но что особо изменит эта подпорченная репутация? Пожалуй, что ничего.

Я бездумно водила вилкой по тарелке, пытаясь построить схему интриги. Ничего не выходило. Наверное, действительно стоило почаще интересоваться, что происходит вокруг. Тогда бы не пришлось сейчас гадать на кофейной гуще. Стоит, наверное, попросить матушку посмотреть мое будущее, сама-то уже и не рискну.

Родители вместе с Костиком и Левиным смотрели на меня искоса, внимательно, ожидая, что же я скажу в следующий раз.

– Додумалась до чего? – с подозрением осведомилась мама.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Да ни до чего такого… Просто странно все. И не могу понять, для кого эта история обернется выгодой.

Говорила я тихо, не пытаясь кого-то убедить. Кто хочет услышать – тот различит и шепот, а кто не хочет – тому можно хоть в оба уха кричать, все одно не поможет.

Мама красноречиво хмыкнула:

– Уж точно не нам и не ему.

Тут она кивнула в сторону Левина.

– Кирилл Александрович у нас, конечно, тот еще дурак, но дурак исполнительный и принципиальный. Ловить тебя на чей-то труп он не стал, такие рук не марают.

Левин застыл как каменное изваяние, только глаза злобно щурил и разве что не щерился на маму.

– Аннушка, ты, и правда, слегка перегибаешь, – мягко произнес отец и погладил маму по руке, пытаясь успокоить.

Родительница моя передернула плечами.

– Ой, уймись уже с этой мужской солидарностью! Это же инспектор надзирающий! Он нашей дочери уже пять лет кровь портит и никак не уймется! С такими иначе нельзя!

Левин молча давился котлетой, всем видом намекая, что как раз-таки иначе можно, вот только… В общем, лучше всех за столом себя чувствовал Костик: он просто с огромным удовольствием ел, позволяя другим выяснять отношения. Вот же счастливого нрава человек! Есть чему позавидовать.