Веснушчатый нос чуть сморщился, она вздохнула и потянулась во сне. Платье натянулось, еще больше обрисовав очертания груди и бедер. Лик вдруг до отчаяния возжелал навлечь на нее грезы, безнаказанно ласкать ее, сводя все в сновидение. Это было так свойственно мужчинам его рода и так претило ему самому, но с ней, с Марусей, он не задумываясь повел бы себя именно так, если бы магия аптекарей позволила.

Разочарованный в себе и неудовлетворенный Ликург подвинулся еще ближе, склонился над Русей и беззвучно прошептал новое желание. Лямки платья сползли с плеч, обнажив грудь, а подол начал медленно подниматься, открывая бедра и низ живота. Рыжик что-то невнятно пробормотала сквозь сон. Застигнутый врасплох, Лик замер, но быстро пришел в себя. Она не пробудилась.

Медленно, едва не касаясь теплой кожи, он провел ладонью над изгибами ее тела. Пальцы чуть подрагивали от волнения и едва сдерживаемого желания. Он прекрасно осознавал, что ведет себя недостойно, но остановиться не мог, не хотел. Руся хрипло выдохнула и выгнулась, заставив бога на мгновение потерять ориентацию в пространстве. Рыжик не нуждалась в грезах, она сама почувствовала сквозь сон то, чего он так жаждал.

Осмелев окончательно, Ликург вытянулся рядом, приподнялся на локте и коснулся кончиками пальцев приоткрытых губ. Она вздохнула и случайно, едва ощутимо прикусила зубами указательный палец. Теперь он потерял всякую связь с реальностью. Как в бреду, дрожащей рукой он накрыл обнаженную грудь и замер, когда Рыжик подалась навстречу. Чуть надавил и повел ладонь вниз, к животу, проник пальцами между ног. Тихий прерывистый стон отрезвил бога.

Сердитый, он вернул на место белье, покрывало и пижаму Маруси, откинулся рядом на подушку и уставился в темный потолок. Да, он мечтал о ней, любил, сходил с ума. А она? Кого она сейчас во сне представляла? Того же, кого видела в грезах тогда ночью в кабинете?

От расстройства Руся едва не выдала себя. Как можно было зайти так далеко и остановиться тогда, когда она уже не хотела, чтобы он останавливался? Тело ломило и горело. Казалось, кровь вот-вот закипит. Она все еще чувствовала его прикосновения. Или он думает, она всем позволяет себя вот так раздевать и ласкать?

Недолго думая, Руся вытянулась, ощущая желание каждой клеточкой своего тела, и простонала:

– Ли-ик.

Яростное сопение рядом прекратилось. Он, кажется, вообще дышать перестал, но только на секунду. Руся ощутила, как прогнулся матрас, и он вновь оказался совсем близко. Она чуть запрокинула голову, приподняв грудь и издав долгий хриплый выдох.

Лик смотрел на нее, и пытался одновременно справиться с маниту, стремящимся слиться с силой Рыжика, и со страстью, сжигающей тело изнутри. То, что для него было реальностью, для нее было сном. Он мог лишь дарить ей ласку и играть с собственной фантазией, а фантазия рисовала ему немало вариантов, далеко не невинных вариантов.

Несколько наговоров – и Руся оказалась в облегающем купальнике из грубой крупной льняной сети. Она почувствовала, как нити сдавили грудь, как врезались между ног. Ощущения получились приятными и невероятно острыми. Она поерзала и выгнулась, заставив новый предмет одежды двигаться. Дыхание сбилось, разум отключился. Сквозь дымку наслаждения она различила тихий болезненный стон Ликурга. Он не касался, только наблюдал, и от этой мысли Руся задохнулась.

С трудом сдерживая эмоции, Лик сделал купальник еще немного уже, а затем, когда Рыжик начала плавно, размеренно двигаться, доводя себя до оргазма, он навис над ней и осторожно заставил раздвинуть ноги. Он не мог участвовать, но мог наблюдать. Никогда еще женщина не вынуждала его вести себя так, никогда он, бог, еще не довольствовался малым. Лик получал безграничное наслаждение, всего лишь наблюдая, как лен соприкасается с влажной нежной кожей. Разве не безумие?