Снова перематываю время, отматывая ещё на день раньше, пытаясь разглядеть хоть что-то важное. Но, как и раньше, – ничего. Абсолютная пустота. Разочарование давило на виски.

Опять впустую, – подумала я, внутренне борясь с волнением.

Что-то явно ускользало, словно мелкие детали прятались в тенях.

Я выпустила руки Шаньона и схватилась за голову. Всё вокруг заплясало в вихре головокружения. Сейчас бы выйти на свежий воздух, вдохнуть полной грудью, но перспектива ползти к выходу на коленях перед этим надменным пекарем была унизительна. Руки дрожали, но я дотянулась до чашки с остывшим крепким кофе и осушила её залпом, надеясь хоть на мгновение прийти в себя.

– Если вас тошнит, идите блюйте на улицу, – с презрением бросил Тибо.

Его равнодушие было предсказуемым. Никто, подобный мне, не может рассчитывать на помощь, тем более добровольную. Я прислонилась лбом к холодному стеклу, чувствуя, как ледяная поверхность немного успокаивает пульсирующую боль в голове. Глубоко дыша, я наблюдала за серым миром по ту сторону стекла. Мелкий дождик начинал моросить, добавляя тяжести к утренней серости.

Рейвен Гроув выглядел безжизненным. Улицы опустели так же, как и внутри меня всё давно погрузилось в холодную и безмолвную пустошь. Казалось, что в этом городе нет места ни теплу, ни свету, а вместе с ним – ни состраданию, ни помощи.

Так будет всегда, – напомнила я себе, закрывая глаза и продолжая глубоко дышать.

***

После обеда комиссар любезно подбросил меня в Буа-Клер, а сам направился в Каронн – туда, где в головном офисе полиции его ждали отчёты и встречи с начальством.

Я же осталась стоять перед входом в роскошный ресторан, доступ в который был привилегией аристократии. Именно здесь произошёл тот злополучный скандал между Дионом фон Эледаном и Дельфиной Бонен на праздновании совершеннолетия наследника ткацкой промышленности семьи Дитрихов.

Любопытно, что они прибыли по отдельности: Дельфина появилась на торжестве с самого начала, как полагалось леди её статуса, а Дион – лишь к самому завершению праздника. И через несколько минут после его прихода началась сцена, которая запомнилась многим.

Я оглядела величественное трёхэтажное здание, построенное из белого мрамора, увитого девичьим виноградом. Красота места была обманчиво спокойной.

Сделав глубокий вдох и прогнав лишние мысли, собралась с духом и вошла внутрь, готовая узнать, что же на самом деле произошло в тот роковой вечер.

Такие места, как этот ресторан, не были предназначены для посещения людей вроде меня – это становилось ясно с самого порога. Швейцар лишь скривил лицо при виде меня, а сотрудник на рецепции, казалось, едва сдерживал гримасу отвращения. Официант, которого послали проводить меня к начальству, тоже выглядел недовольным, хотя старался это скрыть.

В кабинете за массивным столом из чёрного лакированного дерева сидел мужчина средних лет. Его натянутая улыбка выглядела так же неискренне, как и его манеры. Узкие, почти поросячьи глазки метнулись к моей броши ауэнид, и, едва он открыл рот, чтобы заговорить, я пошла на опережение.

Без промедления протянула доверенность от Диона фон Эледана, письмо о передаче полномочий от комиссара Винсента Бёрнса и значок полицейского Люмесон. Не дав ему ни малейшей возможности возразить, я чётко и уверенно объяснила, зачем пришла. Я попросила выделить мне комнату и пригласить трёх свидетелей, которые могли лично наблюдать за инцидентом между лордом и леди, и тех, кто находились в зале на протяжении всего вечера.

Отказать мне хозяин ресторана не мог – по крайней мере, формально. Но его недовольство читалось на лице, как открытая книга. Всё было предсказуемо: очередной пример того, что моё присутствие здесь нежеланно.