– Амелия, – неуверенно отзываюсь я, поглядывая с опаской по сторонам.

– Ты выглядишь растерянной, Амелия, – с какой-то непривычной теплотой говорит она. – Прям, как гусенок, отбившийся от стаи. Думаешь, тебя здесь съедят?

– Не съедят? – уточняю я.

– Ну, никто не любит соперниц, так что всякое может быть, – жмет плечами она.

– Соперниц?

– Уже весь замок знает, что Его Светлость привел в дом невесту. Как думаешь, другие наложницы будут тебе рады ?

– Другие наложницы? Их много? – округляю я глаза. – Я если я не хочу замуж? Они все равно меня, как ты это сказала, съедят?

– Не хочешь замуж? – смеется она, а затем становится серьезной, оглядывается по сторонам и шепотом добавляет. – Ты что-то знаешь о проклятии?

– Немного, – отвечаю я. Хоть эта красавица и выглядит приветливой, опасаюсь говорить с ней откровенно. – А что это за проклятие?

– Тсс! О таком у нас вслух не говорят, – предупреждает она. Опять стреляет лисьими глазками в стороны. — Слушай, а что ведун тебе сказал? Ты – та самая?

Хотела бы я знать, что значит это “та самая”.

– Ничего не сказал.

– Не может быть. Ну тебя же домой не отпускают? – уточняет она.

– Нет, – качаю я головой, и в глазах девушки отражается какая-то тревога. Она хочет сказать что-то еще, но замечает, что Аглая, закончив разговор с подопечной, уже спешит к нам.

– Будь осторожна, Амелия. В этом замке не все то, чем кажется, – нарекает мне рыжая, и скрывается в коридоре во мгновенье ока.

– Ох, Стихии. Прошу прощения, пойдемте! – подлетает Аглая и указывает мне путь в один из коридоров.

Мы проходим мимо около пяти дверей и останавливайся у последней комнаты. Аглая зазывает внутрь, и я ахаю, едва переступив порог.

Как же здесь красиво. Комната такая большая, что в догонялки играть можно. Светлые стены в нежном персиковом оттенке, окна высокие от пола до потолка, по бокам пыльно розовые дорогие гардины, подвязанные золотистыми лентами. Там за окнами, что, балкон? Мой собственный?

О Стихии! Да я будто в сказку попала, только вот принц в меня не влюблен, а ведет какую-то непонятную и опасную для меня игру. После этой мысли в глазах все блекнет. И кровать королевских размеров с балдахином в цвет штор, и трюмо на резных ножках с зеркалом в золотистой оправе и целый ряд шкафов – все это уже не радует.

– Его Светлость сказал, что вы почти ничего не ели в дороги, я сейчас распоряжусь приготовить что-нибудь перекусить, если желаете, а потом позову вас на ужин, – суетится Аглая, будто я желанный гость в этом доме.

– Спасибо, – только и киваю ей. Кушать, действительно хочется. А еще не помешала бы ванна после долгого пути.

– А я могу во что-нибудь переодеться? – спрашиваю я и стыдливо показываю свое помятое и теперь даже местами испачканное после беготни в лесу платье.

– Ой, да. Это не дело. Я сейчас же сыщу вам что-нибудь достойное, а пока вы можете воспользоваться банными принадлежностями. Уверяю, вас никто не побеспокоит. Дайте мне полчаса, – говорит женщина и убегает.

Я остаюсь одна в этой огромной прекрасной комнате. Ловлю себя на мыслях, что будь обстоятельства другими, я сейчас бы танцевала от счастья, а, может быть, даже прыгала бы по этой огромной кровати. Но душу поедает тревога.

Хожу из стороны в сторону, скольжу пальцами по гладкой поверхности лакированного стола, по бархатным занавескам. Вдыхаю аромат чистоты и свежести.

Что ж, хотя бы я проживу свой последний год не в старом бараке. Мда, жалкая попытка себя утешить. Лучше в бараке, потому что, когда у тебя есть время – у тебя есть надежда что-то изменить, есть шанс.