Елена приказала себе не думать о подобных глупостях и перевела взгляд с неба на возвышавшуюся перед ней громаду небоскреба. Ее собственного. Неужели у нее в сороковой день рождения вдруг начался кризис среднего возраста? Наверное, надо с утра бегать не полчаса, а час. Или, возможно, заняться плаванием и йогой?

Она направилась к прозрачным дверям, оказалась в огромном холле. Сидевшая на ресепшн молодая девица, заметив «саму», судорожно сглотнула, а затем нацепила на лицо сладкую фальшивую улыбку. Елена внутренне усмехнулась – и почему люди ее так панически боятся? Наверное, потому, что она всегда слишком строга к окружающим. Но ведь она строга и к самой себе!

Решив изменить свою обычную манеру поведения, Наместникова двинулась к девице, которая, заметив это, побледнела. Казалось, что она вот-вот грохнется в обморок. А ведь Елена всего лишь хотела сделать ей комплимент. Как именно – она не придумала. Сказать что-нибудь такое, отчего бы девица, имени которой она и знать не знала, вдруг расцвела и перестала бы дрожать, как бандерлог перед питоном Каа.

Только в голову ничего такого не лезло. А девица, казалось, уже медленно оседала на пол. Тогда Елена произнесла первое, что пришло в голову:

– Как вас зовут?

Девица дрожащими руками схватилась за бейджик, висевший на лацкане пиджака. Елена нахмурилась, и девица побледнела еще сильнее. Только сетовала Наместникова не на нее, а на себя. И как это она не заметила имени? Впрочем, она ведь много раз заходила в холл, направлялась к лифту – и не замечала имени этой девицы или любой другой, сидевшей на этом месте.

– Е… Елена… – выдавила из себя девица, готовая заплакать.

– Значит, мы с вами тезки! – сказала Наместникова и улыбнулась, однако от этого девица пришла в еще больший ужас. Наверное, все-таки идиотская была идея поговорить с незнакомой особой на ресепшне.

– У вас блузка… такая… – произнесла Елена, подбирая эпитет.

Блузка как блузка, белая, с бантиком. Однако ей хотелось похвалить девицу, сделать так, чтобы та перестала на нее таращиться, как будто увидела перед собой живого мертвеца. Хотя для многих она, Елена Наместникова, и была зомби – без души, без эмоций, без чувств, нацеленная только на получение максимальной прибыли.

Тут откуда-то сбоку вынырнул приземистый мужчина с прилизанными волосами – начальник нерасторопной Елены. С ним Наместникова общалась за все эти годы пару-тройку раз, и то общение ограничивалось тем, что он подобострастно поддакивал ей, оказываясь приглашенным на совместное совещание.

– Елена Григорьевна, доброе утро! – пропел он, показывая белоснежные зубы. – Вы абсолютно правы, абсолютно! Эта блузка просто ужасна. Мы ее немедленно заменим!

Улыбаясь, он повернулся к несчастной девице, и Наместникова заметила, как на его лице появилась зверская гримаса – прямо как в фильме ужасов, где человек в одно мгновение превращается в оборотня. И такие люди работают на нее?

Конечно же, он превратно истолковал ее слова. Решил, что хозяйка, привлеченная ужасной блузкой мелкой сотрудницы, выразила свое неудовольствие. А ведь она всего лишь хотела сделать комплимент! Выходит, что люди привыкли слышать из ее уст только уничижительную критику?

– Нет, не надо! – произнесла Елена, не зная, как лучше разрешить дурацкую ситуацию. – Не надо менять!

Тип с зализанными волосами снова повернулся к ней и, сияя, просюсюкал:

– Как скажете, Елена Григорьевна! Конечно, не надо менять! Не изволите беспокоиться – через пять минут ее здесь не будет!

– Блузки? – переспросила Наместникова, а тип заявил: