Такое предложение Лиде неожиданно понравилось, согрело сердце.

– И в любое время, да? А то мне всякая ерунда чаще всего по ночам в голову лезет…

Тут Весна смекнула, что несет что-то не то, даже в жар бросило и дыхание сперло. Лазарь, однако, ничуть не смутился:

– Время суток не имеет значения, у меня очень чуткий сон. Держи свой телефончик всегда наготове.

И улыбнулся так добродушно, что удалось выдохнуть. Предложил:

– Ну что, возвращаемся к тебе? Гости наверняка уже разошлись, а Вера волнуется.

– Возвращаемся, – нехотя согласилась Лида. Хорошо, если ребята уже ушли, сегодня у нее не осталось сил с ними общаться. Тем более, когда все так сложно, и непонятно, и до сих пор немножко обидно.

Профессор подхватил ее безвольно повисшую руку, повел с прицелом на красную калитку Лидиного дома. Вопросов было так много, что девушка сдалась и молчала эти последние метры. Молчал и ее спутник. Странным образом в тишине к ней понемногу возвращалось самообладание.

Сквозь щели забора Весна глянула на свой дом: верхний свет погашен, значит, праздник закончен, гости разошлись, а родители уже успели убрать со стола. И теперь мама в кресле под торшером делает вид, что читает, а сама наверняка прислушивается: не хлопнет ли калитка. Рядом с ней доктор трудится за рабочим столом, изучает свои бесчисленные книги и журналы, почти водит по строчкам острым носом – он ужасно близорук. Девушка вдруг задохнулась от любви к ним, своим самым близким. Как же они оберегали ее эти несколько лет! И каково было им, обычным людям, принять шокирующую правду о мире вечников и о ней, Лиде!

Она думала, что Лазарь попрощается с ней у калитки, но он уверенно прошел в дом, будто сам тут жил. Вера тут же вспорхнула из кресла, поспешила им навстречу, на пороге комнаты к ней присоединился супруг. Оба очень старались не выдать своей тревоги, потому смотрели куда угодно, только не на лица пришедших.

– Мы сберегли для вас по кусочку торта, – бодрясь, произнес Юрий Борисович.

Лида хотела сказать, что пока не в состоянии есть, и вообще как-то странно даже говорить о такой ерунде. Однако Лазарь ее опередил:

– Я на это рассчитывал. Выглядел этот кулинарный шедевр весьма аппетитно.

– На самом деле, он почти весь сохранился, – вздохнула Вера и наконец заглянула в глаза дочери. – Ребята переживали, вспоминали те события, да и мы… Одна надежда, что завтра с утра заглянут старшие Санины, приведут малышей. Как ты, родная?

Лида только вздохнула в ответ. Что тут скажешь? Не каждый день узнаешь, что стала бессмертной, вечно молодой, а еще причиной гибели своих друзей.

Мать и отчим в четыре руки накрыли сладкий стол, сами сели с Лидой и последним гостем. Разговор шел о будничных вещах, вроде прогнозов на лето – обещало быть очень знойным – и планов матери и Юрия Борисовича съездить в Крым ближе к осени. Потом Ворк вдруг выложил на стол пред ней и Лазарем две крохотные таблетки.

– Это мелатонин, думаю, нам всем нужно хорошенько отдохнуть после треволнений последних дней.

Лида хотела отказаться, но профессор уже ловко закинул таблетку себе в рот:

– О, сгодится!

– Вот только не надо со мной, как с младенцем, – возмутилась Весна, но таблетку все же взяла. И начала выпадать из реальности еще до того, как допила чай. Потом, кажется, кто-то нес ее наверх на руках, руки были горячи, и лестница так громко скрипела…

В три часа ночи, разбуженная страхом, Лида рывком села на кровати. Что-то почудилось ей на пороге сна и яви, и теперь сердце выпрыгивало из груди, застревало в горле. Но что могло так напугать в тишине довольно светлой майской ночи? Девушка даже зажгла бра над кроватью, хотя старалась по ночам этого не делать – потом трудно по новой уснуть. Тревожно оглядела каждый уголок своей квадратной с покатой крышей комнатушки. Конечно же, все в порядке, а ей просто-напросто приснился дурной сон. Что не удивительно, после такого-то необычного дня.