– Вина? – предложил Артур, побаиваясь про себя, что голос дрожит.

– Нет, спасибо.

Неуверенным шагом, робея, молодой человек подошел к кровати, откинул одеяла и улегся рядом с женой. Она повернулась к нему, и он, покраснев под ее испытующим взглядом, кинулся поскорей гасить свечу, чтобы Каталина не увидела, до чего же ему не по себе. Кровать скрипнула, это Каталина откинулась на спину и повозилась, задирая свою рубашку, чтоб не мешала. Он понял, что он для нее не человек, а вещь, причем вещь не важная, нечто, что нужно перетерпеть, чтобы стать королевой Англии.

Отбросил одеяла, соскочил с кровати и отрывисто сообщил:

– Я здесь не останусь. Я пойду к себе.

– Что?!

– Я здесь не останусь. Мне тут не рады…

– Не рады? Я никогда не говорила, что…

– Да это же очевидно! Один твой вид…

– Здесь темным-темно! Откуда ты знаешь, какой у меня вид? И потом, ты сам выглядишь так, словно тебя пригнали сюда силой!

– Я?! Разве это я послал записку, из которой весь двор узнал, что мне не следует сюда приходить!

Каталина ахнула:

– Я не говорила, что тебе не следует приходить… Мне пришлось сказать им, чтобы они сказали тебе… – и в смущении запнулась, ища слова, – что это мое время… ты должен был знать…

– Твоя дуэнья сказала моему груму, что я не должен к тебе приходить. Как я, по-твоему, после этого себя чувствовал? Как, по-твоему, выглядел перед всеми?

– А как еще я могла тебе об этом сказать? – растерялась она.

– Да сказать мне самому, а не всему свету сразу! – разъярился он.

– Да как я могла! Да разве об этом говорят! Я бы умерла от смущения!

– Ну да, пусть лучше я выгляжу дураком!

Каталина соскользнула с постели, прошла к изножью и встала там, для устойчивости держась за высокий резной столбик балдахина.

– Милорд, я приношу свои извинения, если обидела вас. Я не знаю, как такие вещи делаются здесь, у вас… В будущем я буду вести себя в согласии с вашими пожеланиями…

Он промолчал.

Она ждала.

– Я ухожу, – сказал он и решительно направился к двери звать своего грума.

– Не надо! – почти против своей воли вскричала она.

– Что? – обернулся он.

– Все узнают, – в отчаянии сказала она. – Узнают, что между нами что-то произошло. Ведь ты только что пришел! Если уйдешь сразу, все подумают…

– Нет, здесь я не останусь! – закричал он.

У Каталины взыграла гордость.

– Ты опозоришь нас обоих! Что подумают люди? Что я тебе противна или что ты бессилен?

– Но если и то и другое правда? – Он еще громче забарабанил в дверь.

Она онемела, привалясь спиной к столбику кровати.

– Ваше высочество? – раздалось от дверей, створки распахнулись, и в спальню вошли постельничий принца, пара пажей, а следом еще и донья Эльвира с камеристкой.

Каталина гордо проследовала к окну и встала там спиной к вошедшим. Артур помедлил, взглядом попросив у нее помощи, какого-то знака, что все-таки ему можно не уходить, остаться.

– Какой стыд! – воскликнула донья Эльвира и мимо Артура кинулась прикрыть принцессу, накинуть ей на плечи халат.

Теперь, когда в комнате находилась эта женщина, обнявшая Каталину и взиравшая на него пристально и свирепо, вернуться к жене было уже никак нельзя. Он переступил порог и направился в собственные апартаменты.

Я его не переношу. Я не переношу эту страну. Я не смогу жить здесь до конца моих дней. Как он посмел сказать, что я ему противна! Как вообще он посмел со мной так разговаривать! Он что, спятил, как эти их отвратительные собаки, которые, куда ни глянь, всюду пыхтят, высунув лиловые языки… Он забыл, с кем разговаривает! Он забыл, кто он такой!

До того я на него зла, что хоть бери кривую турецкую саблю да руби ему голову! Дай он себе труд подумать хотя бы минуту, то понял бы, что теперь весь дворец, весь Лондон, а может быть, даже вся страна будет над нами хохотать. Скажут, что я уродина и не умею ублажить мужа.