В Питере я нашел работу по специальности – стал снова преподавать военную экономику в Военно-морском инженерном институте в Пушкине. С курсантами этого института я отправился на «Смольном» в поход, но, как и все, прямиком из Скандинавии XXI столетия угодил в XIX век. На военную службу меня не взяли – к тому времени зрение мое сильно подсело. Близорукость и астигматизм – вещи, не совсем подходящие для строевого офицера, тем более во время боевых действий.

Тогда профессор Слонский предложил мне должность преподавателя в Елагиноостровском университете, и я с благодарностью согласился. Мне нравилось работать с молодежью, разъяснять им важность знания экономики и ее взаимосвязи с политикой. И тут вот появляется наш самый главный опер…

Я просидел несколько дней за составлением памятной записки, ожидая вызова к императору. Как пояснил мне Березин, разговор с Николаем должен был состояться в приватной обстановке – царь желал поближе познакомиться со мной, дабы определить – готов ли я к титанической (я не шучу!) работе по подготовке Крестьянской реформы.

Березин появился у меня в Оранжерейном корпусе сегодня утром.

– Собирайтесь, ваше высокоблагородие, – бодро произнес он. – Вас ждут великие дела!

Заметив на моем лице недоумение, Березин пояснил:

– Сергей Михайлович, спешу вам сообщить, что с сегодняшнего дня вы снова состоите на службе в славном Российском флоте в чине капитана второго ранга. Император Николай Павлович изволил присвоить вам звание, которое у вас было ранее, добавив, что он не забывает тех, кто верно ему служит.

– Судя по вам, Алексей Борисович, все сказанное самодержцем соответствует истине. Давно ли вы были подполковником. А теперь…

– Мундиром, соответствующим вашему чину, вы обзаведетесь чуть позже. А пока прошу вас следовать за мной. Нехорошо заставлять императора ждать.

И вот мы входим в кабинет Николая. Император сидел за столом и читал какую-то бумагу. Отложив ее в сторону, он встал, подошел к нам и кивнул Березину. А потом он внимательно посмотрел на меня и произнес:

– Я слышал о вас, Сергей Михайлович, много хорошего. Надеюсь, что мы с вами справимся с делом, которое я считаю одним из главных в моей жизни…

11 февраля (30 января) 1855 года.

Османская империя. Эрегли.

Министр иностранных дел

Российской империи генерал-адъютант

граф Василий Алексеевич Перовский

Позади осталось двухнедельное путешествие на поезде из Петербурга в Москву, а оттуда на курьерских до Николаева. Там я пересел на пароходо-фрегат «Владимир», который немедленно вышел в море и взял курс на Эрегли. В этом небольшом городишке, когда-то носившем гордое имя Гераклея, и должно состояться подписание русско-турецкого мирного договора.

Почему именно Эрегли? Дело в том, что двор султана Абдул-Меджида после разгрома, учиненного в Константинополе британским флотом, перебрался в Эскихешир. Личный посланник султана Мустафа Решид-паша, встретивший меня в порту Эрегли, пояснил, что жители столицы Османской империи, напуганные нападением врага на город, опасаясь, что оно может повториться, стали его покидать.

– Я полагаю, что наш великий падишах, – Решид-паша почтительно склонил голову и прищурил свои выразительные черные глаза, – сделает этот славный город новой столицей своей империи. Ведь основатель нашей державы Осман-бей провозгласил Эскихешир своей резиденцией, и именно оттуда бейлик, в котором правил Осман, стал разрастаться и скоро превратился в огромную империю.

– Хм, – произнес генерал Березин, стоявший рядом со мной и внимательно слушавший речь турка, – а не тот ли это Эскихешир, что ранее назывался Дорилеей? И не в окрестностях ли этого города в 1097 году крестоносцы, отправившиеся в Первый крестовый поход, разбили армию султана Рума Кылыч-Арслана?