А поступок Сэма и вовсе был чем-то из ряда вон выходящим.

Эдгар сидел на берегу реки и смотрел на спокойную серую воду, надеясь, что появятся новые путники, нуждающиеся в переправе, и отвлекут его от происходящего в таверне. Бриндл сидел рядом, терпеливо ожидая, что хозяин будет делать дальше, а затем задремал.

Вскоре пастух вышел из таверны и погнал свое стадо вверх по склону, между домами, в сторону дороги на запад. Эдгар не стал ему махать на прощание.

К реке спустилась Блод.

– Сожалею, – проговорил Эдгар. – Не думал, что до этого дойдет.

Блод молча зашла на мелководье и стала тереть себя между ног.

Эдгар отвернулся.

– Жестоко они с тобой…

Он подозревал, что Блод понимает англосаксонский. Конечно, она притворялась, что не понимает, а когда ругалась, то переходила на певучий валлийский; Дренг отдавал ей распоряжения взмахами рук и суровым рыком. Но порой Эдгару казалось, что она следит за разговорами в таверне, пусть украдкой.

Теперь она подтвердила его подозрения.

– Ерунда, – выговорила она. Говорила она четко и звонко, но с каким-то особым произношением.

– Какая уж тут ерунда. – Эдгар вздохнул.

Она закончила мыться и вышла на берег. Он встретился с ней взглядом. Как обычно, Блод смотрела искоса и враждебно.

– Чего жалеть? – требовательно спросила она. – Думать, бесплатно трахнуть?

Он снова отвернулся, устремил взгляд на далекие деревья за рекой и ничего не ответил. Надеялся, что Блод уйдет, но она стояла на месте и дожидалась ответа.

В конце концов он сказал:

– Эта собака раньше принадлежала женщине, которую я любил.

Бриндл приоткрыл один глаз. Занятно, подумалось Эдгару, что собаки понимают, когда ты о них говоришь.

– Женщина была немного старше меня и замужем, – продолжал он. Блод слушала вроде бы внимательно – во всяком случае, никуда не уходила. – Когда ее муж напивался, она прибегала ко мне в лес, и мы занимались любовью на траве.

– Занимайся любовью, – повторила Блод, словно пробуя эти слова на вкус.

– Мы решили сбежать от всех. – К собственному удивлению, он чуть не расплакался, когда сообразил, что впервые заговорил о Сунни после разговора с матушкой по дороге из Кума. – Мне обещали работу и дом в другом городе. – Он рассказывал Блод о том, чем не делился даже с родичами. – Она была красивой, умной и доброй. – Эдгар ощутил ком в горле, но все равно решил закончить свою историю, раз уж начал. – Думаю, мы были бы очень счастливы.

– Что случиться?

– В тот день, когда мы хотели сбежать, на город напали викинги.

– Они ее забрать?

Эдгар покачал головой:

– Нет, она сражалась и погибла.

– Ей повезти, – сказала Блод. – Поверить мне.

Вспомнив о том, что совсем недавно учинили над самой Блод, Эдгар был склонен согласиться.

– Ее звали… – Он запнулся. – Ее звали Сунни.

– Когда быть?

– За неделю до мидсоммера.

– Моя жаль, Эдгар.

– Спасибо.

– Ты все еще ее любить.

– О да! – воскликнул Эдгар. – И всегда буду любить.

Наступило ненастье. Как-то ночью во вторую неделю сентября задул настолько сильный ветер, что поднялась настоящая буря; Эдгар даже испугался, что колокольня церкви рухнет. Однако, как ни удивительно, все постройки в деревне уцелели – кроме одной: ветер разрушил самую хлипкую из них – пивоварню Лив.

Досталось не только самому строению. Лив вечером поставила вариться котел с элем, так этот огромный котел перевернулся, и эль весь вытек, хорошо хоть, он залил пламя в очаге, не то быть бы пожару. Хуже того, бочонки с новым элем раскололись под упавшими бревнами, а мешки ячменя с солодом безнадежно промокли от проливного дождя.