Мэгс давно научилась справляться с перепадами мужского настроения, поэтому ей не составило труда отбросить игривость и перейти на деловой тон.

– Молодые и свежие рабыни на Бристольском рынке стоят по фунту за голову.

Уинстен кивнул. В Бристоле, в нескольких днях пути от Кума, имелся большой невольничий рынок.

Епископ, как всегда, не медлил с решением.

– Если я дам тебе десять фунтов, сможешь вернуть мне двадцать через год?

Глаза Мэгс сверкнули, но женщина притворилась, будто сомневается.

– Ну, не знаю… С кого брать-то?

– Всегда найдутся захожие моряки. Да и новые девушки привлекут больше мужчин. В твоем ремесле никогда не бывает недостатка в спросе.

– Сойдемся на полутора годах?

– Тогда с тебя двадцать пять фунтов на Рождество через год.

Мэгс скривилась, но все же согласилась.

– Идет.

Уинстен подозвал Кнеббу, верзилу в железном шлеме, который охранял епископские деньги.

– Выдай ей десять фунтов, – велел он.

– Сундук в монастыре, – сказал Кнебба. – Идем со мной, женщина.

– Не вздумай ее надуть, – предупредил Уинстен. – Можешь с нею позабавиться, если захочешь, но чтобы выдал полные десять фунтов.

– Да благословит тебя Всевышний, милорд епископ, – поблагодарила Мэгс.

Уинстен коснулся пальцем ее губ.

– Отблагодаришь меня позже, когда стемнеет.

Она стиснула его руку и сладострастно облизала палец.

– Не могу дождаться.

Уинстен поспешил уйти, пока никто не заметил выходки Мэгс.

Он оглядел толпу. Люди, конечно, огорчены и даже возмущены, но с этим ничего не поделаешь. Он перехватил взгляд юнца, сына корабела, и поманил юношу к себе. Эдгар послушно подошел к дверям церкви, за ним бежала белая в подпалинах псина.

– Приведи свою мать, – распорядился Уинстен. – И братьев тоже. Возможно, я сумею вам помочь.

– Хвала небесам! – обрадованно воскликнул Эдгар. – Вам нужно построить корабль?

– Нет.

Радость моментально исчезла.

– А что тогда?

– Приведи свою мать, и я все объясню.

– Хорошо, господин.

Эдгар вскоре вернулся с Милдред, которая настороженно смотрела на Уинстена, и двумя молодыми людьми, очевидно своими братьями: оба превосходили юношу статью, но им недоставало его пытливого взгляда. Три крепких юнца и суровая мать – отличный выбор для дела, которое замыслил епископ.

– У меня на примете есть пустующее хозяйство, – сказал он. Да уж, он окажет Уигельму немалую услугу, избавив тана от этой бунтовщицы Милдред.

Эдгар захлопал глазами.

– Мы же корабелы, а не земледельцы.

Милдред прикрикнула:

– Помолчи, Эдгар!

– Ты умеешь управлять хозяйством, вдова? – уточнил Уинстен.

– Я родилась в деревне.

– Мое на берегу реки.

– Сколько там земли?

– Тридцать акров[9]. Этого вполне достаточно, чтобы прокормить семью.

– Все зависит от почвы.

– И от семьи.

Милдред стояла на своем.

– Какая там почва?

– Обычная – у реки слегка заболочено, выше по склону суглинок. Там уже посажен овес, успел подняться. Тебе понадобится только снять урожай, и зима вам будет не страшна.

– Что насчет быков?

– Они тебе не потребуются. На такой почве тяжелый плуг ни к чему.

Милдред сощурилась.

– Если все так здорово, почему хозяйство пустует?

Правильный вопрос. Предыдущий хозяин, которого Уинстен впустил пожить, не смог собрать достаточно урожая для того, чтобы прокормить свою семью. Жена и трое его маленьких детей умерли, а сам он сбежал. Но вот эта семья другая – сразу три надежных, крепких работника, всего четыре рта на прокорм. Ну да, им придется потрудиться, однако Уинстен чувствовал, что они справятся. Впрочем, он не собирался говорить всю правду.

– Прежний владелец умер от лихорадки, и его жена вернулась к матери, – солгал он.