Я рассталась со всем, что на самом деле никогда не принадлежало мне. И вернулась к тому, что когда-то было для меня всем. Я хочу избавиться от того, из-за чего плохо сплю. Хочу узнать себя с новой стороны, потому что окончательно запуталась.

– А ты, Мэд? Ты уезжала куда-то после окончания университета? – Я начинаю с одного простого вопроса, а не дают покоя сотни.

Мне дорога эта девушка с волосами медного оттенка. Она стала моей лучшей подругой, когда я только переехала в Ванкувер. Она первая подошла познакомиться, первая пригласила к себе в гости, первая познакомила со своими друзьями. Я ей стольким обязана. В свое время Роуздейл стала моей поддержкой. Когда мне было плохо, она протягивала руку и кружила вальс жизни, несмотря на происходившее.

Я хочу знать об этой девушке все! Все, что упустила…

– Нет. Я осталась здесь, с Роном. Так никуда и не поступила, окончила курсы графического дизайна. Рисую иллюстрации на заказ, мне нравится. – Со слабой улыбкой отвечает подруга.

В ее словах слышится сожаление.

– Здорово! – Оживляюсь я, желая поддержать Мэделин. – А с Роном поженились, как и мечтали?

Эмма застывает с чашкой в руках и смотрит на дочь, впившуюся взглядом в пустую тарелку перед собой.

– Мы расстались неделю назад. Сегодня подали на развод. – Девушка проглатывает комок боли.

Стейси

Я представляю все, что было в мое отсутствие. Кинопленка активно крутит кадры упущенного: Роуздейл в белом роскошном платье, Фостер в черном костюме, Кайд на их свадьбе, все выкрикивают поздравления, молодые целуются. Сколько счастливых мгновений я потеряла.

– Кофейком мы не отделаемся.

Наблюдаю, как Эмма достает из шкафа бутылку хорошего ликера – такую я видела у отца в кабинете.

– Мам?

– Что «мам»? Надо выпустить пар, девочки.

– Я тоже вернулась не от хорошего настоящего к родителям. – Откровенничаю после второй стопки.

– Встречалась с кем-то после Кайдена?

Я вздыхаю, краснея от алкоголя. По телу проносится жар.

«Нет, это не из-за упоминания Ригхана», – убеждаю себя я.

– Давайте не об этом психе.

Эмма смеется, Мэд подхватывает.

– Почему псих? – губы мамы подруги отрываются от трубочки.

Я сильно торможу для той, что еще мало выпила. Облокачиваюсь локтем на стол, смотрю на женщин, а перед глазами глаза Кайдена. Красивые, завораживающие серые. Улыбаюсь, как дура, и веду себя соответствующе.

– Просто псих. Без объяснения. – Закрываюсь, не желая вдаваться в подробности.

Я пропускаю момент, когда Роуздейл (будет привычнее, если я буду говорить о подруге, упоминая ее девичью фамилию, а не называть – Фостер) начинает обсуждать с Эммой свою прическу.

– Стейси, ты как?

– А?

Опрокидываю еще стопку в себя и готовлюсь тормозить с выпитым. Думаю, на сегодня хватит. Возвращаться домой в хламину пьяной и выслушивать возмущения взрослых – последнее, к чему я готова. Мне двадцать два, не маленькая девочка, и вроде глупо бояться за свое поведение. Но из-за того, что я чувствую себя не на своей территории, мне сложно давать полную волю желаемому.

– Мама предлагает приехать завтра к ней в салон, обновиться. Покрасимся, изменим длину волос. – объясняет Мэделин. – Что думаешь?

– Классная идея!

В выпускном классе я мечтала об этом, но так и не довела до ума. Кажется, рано или поздно все мечты все же исполняются.

– Обновленные волосы – это символ обновленной жизни для женщины. Слышала о таком, Стейси? – Эмма в своем репертуаре.

– Нет.

Мама Мэд звонит своей ассистентке и просит перенести все записи на другие дни.

– Завтра салон полностью в нашем распоряжении. Раньше двенадцати я все равно не проснусь. Давайте встретимся в обед. Например, в два. – Она зевает. – Голова так разболелась. Вы сидите, болтайте, а я спать.