Только чёрта с два я за это испытываю вину. Уж точно не перед ним. Перед собой только если немного — сколько я ещё пропустила? И это лишь то, что на поверхности было.

Не удивлюсь, если Ваня прикрывал тылы и тайком. Например, после первой измены, если сегодня я видела одну из. Он мог испугаться, что я рано или поздно узнаю, и подстраховаться, чтобы у меня не было возможности уйти.

— Тась… — хрипло обращается он, стоя возле кровати, на которой я лежу. — Ты знаешь, у моего отца хватит полномочий, чтобы уничтожить и того мудака, и тебя если что. За эти пять лет он только сильнее поднялся. Если ты вывалишь своим подписчикам грустную историю о муже-тиране, мы сумеем перевернуть всё так, что травить тебя будут до конца жизни. Ты потеряешь карьеру и тебя возненавидят даже те, кто сейчас боготворит.

— Меня уже ненавидит тот, кто когда-то боготворил, — глухо роняю я, даже не представляя, зачем.

Всё тело горит. Сердце не на месте, ещё и колет. Мне вовсе не говорить хочется — наброситься на этого человека с кулаками, выгоняя отсюда. И из своей жизни. Любыми способами.

Его слова уже даже не удивляют: после намёка на расправу над Ромой вполне предсказуемо. Во время секса я так упорно отворачивалась, не отзывалась ни на что, не возбуждалась даже от самый чувствительных ласок — что, в общем-то, ожидаемо, что Ваня разозлился. Отторгают его, бедненького. В итоге грубо взял меня, по-животному, заботясь только о себе. А ещё, видимо, сделал себе мысленную галочку, что одним Ромой меня шантажировать может быть недостаточно.

Сначала, значит, пытался без прямой агрессии ко мне, а теперь и на неё спокойно пошёл. Любовь такая?..

— Я тебя вовсе не ненавижу, — тихо выдавливает Ваня, поднимая мои вещи с пола. Очевидно, чтобы отнести их обратно в гардеробную. — Наоборот, даже слишком тебя люблю. Настолько сильно, что готов ко всему, даже к твоей ненависти. С этим справлюсь. Но не отпущу. Чего бы не стоило. Мои поступки продиктованы именно этим, а не ненавистью.

Сильно сжимаю губы, чтобы не зареветь в голос. А ведь казалось бы, слёзы уже кончится могли бы. Лились без остановки в подушку, в которую уткнулась лицом, пока Ваня меня трахал. Вернее, насиловал.

— Ты был без презерватива, — решаюсь напомнить.

Голос звучит почти спокойно. Но на деле держусь только на мысленном обещании себе, что обязательно найду выход.

— Да, — судя по уверенности в голосе Вани, дело не в спонтанности, с которой ему приспичило. — Видишь ли, я теперь перестраховываюсь по всем фронтам. Ребёнок тоже поможет тебя удержать. Ты пойми, я не хочу жестить, но буду делать это, пока не почувствую, что у нас всё по-прежнему.

Впиваюсь ногтями себе в ладони. Даже не представляла, что могу искренне возненавидеть человека, которого вчера вроде бы любила. Правда считала замечательным. Была уверена, что всё у нас будет хорошо.

Ещё и всерьёз думала сделать вид, что не видела тот мерзкий перепихон с некой Таней…

А ведь лучше бы сделала вид, кстати. Исключительно ради того, чтобы потом втайне от этого психа искать способы от него избавиться. Теперь, после всех его угроз, это будет намного сложнее.

Разве что, придётся играть самую сложную роль в моей жизни: делать вид, что меня не тошнит от одного его вида. Исключительно ради того, чтобы не контролировал меня по всем фронтам, чтобы больше свободы действий получить. Ведь какой смысл строить планы, если ублюдок будет следить за каждым моим шагом?

И ведь дело уже не в Роме. Я реально не уверена, что вывезу открытую войну.

Ладно... Надо собраться и решать проблемы одну за другой. Первоочерёдная: незаметно купить таблетки, которые не позволят мне забеременеть.