– Не стоит, – сказал я. – Просто интересно знать, что у вас на уме.

– Я скажу, что у меня на уме. Мне очень не понравилось, когда ты потребовал, чтобы я дал снять свои отпечатки пальцев.

– Догадываюсь об этом, – сказал я.

– Когда ты все же заставил меня сделать это, то по-настоящему задел меня за живое. А задев меня за живое, ты открыл дверь для больших неприятностей, многих неприятностей.

– Неприятностей для меня?

– Для тебя. Для Баффина. Для всех.

– А что, собственно, плохого в отпечатках пальцев?

– Мне это не нравится. И все. У меня нет преступного прошлого, и никто не может что-нибудь навесить на меня, используя эти отпечатки. Но мне не нравится сам факт. И еще, Лэм, я хочу вернуться к расписке, которую я подписал. Я готов дать тебе короткую расписку в получении десяти тысяч долларов. Если ты пойдешь мне в этом навстречу, я гарантирую, что больше никогда не предъявлю никаких требований ни Баффину, ни кому другому. Но я хочу получить назад бумагу с отпечатками пальцев! Хочу от тебя заверения, что с нее не сделано фотокопии! И хочу, чтобы ты принес извинения за грубое и оскорбительное отношение ко мне!

– А если я не сделаю, как вы хотите? – спросил я.

– Тогда ты пожалеешь о том, что у тебя не оказалось немного больше ума и немного меньше заносчивости, чтобы, пока было можно, отвести беду. Но я хочу защитить тебя и дать возможность сохранить лицо. Я скажу Баффину, чтобы он заставил тебя вернуть мне мою расписку и отпечатки пальцев, чтобы он заставил тебя сотрудничать со мной.

– Вы уже говорили с ним об этом?

– Еще нет. Но обязательно поговорю.

– Когда?

– Сегодня вечером. И после этого он сделает в точности то, что я попрошу его сделать. И тогда прежде, чем я захочу иметь дело с тобой, Дональд Лэм, ты попросишь у меня извинения. Или станешь самым несчастным сукиным сыном на свете. – Он бросил трубку.

Я вышел к Элси и сказал ей:

– Если снова позвонит Стармэн Калверт, скажи ему, что я занят и не могу говорить с ним. Ты записала наш разговор на пленку?

Она кивнула. В ее широко раскрытых глазах мелькнул страх.

– Дональд, – сказала она, – в его словах чувствуется опасность.

– Он пытался создать впечатление, что в его словах чувствуется опасность. Угрозы шантажистов всегда стоят ровно столько, сколько мы сами готовы заплатить.

Я улыбнулся ей, стараясь продемонстрировать уверенность и беззаботность.

«Баффинс Грилл» принадлежал к тем шикарным ресторанам, которые существуют главным образом для того, чтобы люди, посетив их, могли этим хвастаться и гордиться. Каждые три секунды на здании загорались огромные буквы: «БАФФИНС». Когда они исчезали, вспыхивало слово «ГРИЛЛ». Четверо или пятеро парней встречали посетителей у входа на автомобильную стоянку. Я подъехал к одному из этих молодых людей в униформе.

– Ваше имя? – спросил он.

– Дональд Лэм.

– О, мистер Лэм, мне поручено позаботиться о вас. Вашу машину я поставлю на лучшее место, и вы сможете без задержки взять ее, когда будете уезжать.

Я протянул ему чаевые. Но он отвел мою руку:

– У вас брать не велено. Вас принимают как гостей дома.

Я вошел в ресторан.

В коридорах в ожидании столиков толпился народ. Бар был переполнен. Возле входа стоял сам Баффин. Он подбежал ко мне:

– Прекрасно, Лэм! Очень рад, что вы смогли прийти. Ваши друзья уже на месте. Мы предоставили вам столик на втором этаже.

Конец ознакомительного фрагмента.