– Эй, Якоб, забодай тебя комар! Ты куда ножницы задевал?

– Это не я, батюшка, это Тереза!

– Я вот тебе дам – Тереза… Тереза, иди сюда!

– Уу-у-у, это Якоб все… Сказал, давай Фрица подстрижем…

– Вот отправлю на мельницу – будете там баранов стричь, и никаких вам гостинцев!

Отобедав с Фуггерами, Егор попутно решил несколько важных вопросов относительно нового номера комиксов и строительства еще одной мельницы, после чего откланялся, отправившись к себе – вот уже более полугода князь снимал «апартаменты» на постоялом дворе господина Лукрециуса Фогта, уважаемого далеко за пределами Аугсбурга за честность и отсутствие назойливого любопытства к своим постояльцам.

«Апартаменты» представляли собой расположенные на втором этаже добротного каменного дома покои, вытянувшиеся анфиладою и включавшие в себя кабинет с писчими принадлежностями и большим столом, просторную опочивальню с высокой, под бархатным балдахином, кроватью на резных – в виде львиных лап – ножках, умывальную с большой бочкой – ванной и настоящим венецианским зеркалом из тонкого и почти прямого стекла, и небольшую каморку для слуг.

Именно оттуда, из каморки, едва только князь поднялся домой, стремительно выскочила какая-то растрепанная рыжая бестия, бросилась вошедшему под ноги, вероятно, намереваясь убить…

Егор выхватил кинжал:

– Остановись! Кто ты?!

– Я твоя новая служанка, мой господин, – подняла лицо… та самая невольница со строптивым нравом, которую, как помнил князь, нужно было все время бить.

– А, понял… как тебя…

– Лерба, мой господин.

– Лерба, да… Ты что под ноги-то кинулась?

– Просто хотела снять с тебя башмаки, господин, – так и не поднимаясь с колен, пояснила девчонка.

Он была все в том же невообразимом рубище, грязная, босая…

– Я тут прибралась немного.

Действительно – князь оглянулся по сторонам – и подоконники от пыли протерты, и пол вроде вымыт… Ого! Даже серебряный кубок – подарок Ганса – начищен до блеска. Видать, и впрямь эта невольница сильно боится кнута.

– Ты что такая грязная? – велев девчонке подняться, нахмурился князь. – Там, в умывальной – бочка. Натаскай, нагрей на кухне воды и вымойся, поняла? Только не вздумай потом надевать свою рвань – выкини, там, верно, вшей…

– Нет у меня вшей, господин, – невольница обиженно дернулась. – Я специальной травой натиралась.

– И все равно – помойся.

Вожников вовсе не думал использовать наложницу прямо сейчас, просто выпил в одиночестве немного вина, любуясь через тонкие стекла закатом, да, как стемнело, завалился спать – устал за день.

И, уже засыпая, услыхал чей-то шорох… слова…

– Ты устал, мой господин?

– Ну да, устал… ты не видишь?

– Вижу. Давай я разотру тебе спину – сниму усталость. Я умею, не думай.

Князь хотел было прогнать служанку, но… раз уж она так хочет понравиться своему хозяину – почему бы и нет?

Он перевернулся на живот, чувствуя, как ловкие пальцы служанки стаскивают с него рубашку… и еще ощутил прикосновение… вытянул руку:

– А почему ты голая?

– Ты же сам приказал, мой господин – выкинуть рубище.

– Ах да, да… приказал, помню.

– Расслабься, мой повелитель… и ни о чем не думай.

О, эта рабыня знала толк в массаже! Уже через пару минут князь ощутил прилив сил и почувствовал, как куда-то исчезла без следа накопившаяся за день усталость. Горячие девичьи бедра сжимали его бока, ловкие ладони на ошупь, в темноте, растирали тело… и было так хорошо, что молодой человек боялся пошевелиться… и все же… все же не выдержал, повернулся… Ощутив кожей волнующее прикосновение упругой женской груди…

– Распахни ставни, Лерба. Сегодня полнолуние… я хочу видеть тебя.