– Так их, так! – одобрительно смеялись собравшиеся. – А песню о Лисе знаете?

«Пеня о Лисе» была представлена в лицах: хмурый Готфрид играл скупого богача, Иоганн – злого стражника, Айльф – доброго молотобойца, а ловкая и подвижная Альма – хитрого Лиса. Стоя на краю сцены, старик Корнелиус громко объявлял, где происходит очередное действие:

– А вот мы на лугу, там тучное стадо и небольшая полянка. А вот он, наш лис… А вот и стражник! Не догнал, не догнал!.. Вот крепкий дом богача Толстеуса, у-у-у, сколько в нем добра: серебряная посуда, скользящие в руках ткани, огромные сундуки, полные золотых монет. А вот и сам хозяин – жадно пересчитывает свои богатства! Смотри, не ошибись, толстопуз!

Длящуюся всего-то минут десять пьесу народ принимал лучше всего: и смеялся, и хлопал, и щедро кидал денежки в большую, подставленную Корнелиусом кружку, из которой старый жонглер сразу же после выступления отсыпал треть воинам городской стражи. Просто подошел и, не говоря ни слова, отсыпал в подставленный стражником в серой кольчуге мешочек, наверняка заранее приготовленный. Ну а как же? Всем кушать хочется, всем кормиться надо – это в средние века хорошо понимали.

Пока собирали кибитку, Альма с Иоганном сбегали, купили на рынке припасов – едва успели, поздновато было уже, сумерки над головами сгущались.

– Пора, пора, – старик Корнелиус сурово погонял мулов. – Пошли, но-о, пошли-и-и! Нам еще за городом сколько ехать.

– А неплохо мы сегодня заработали, правда, дядюшка? – прижалась к старому жонглеру Альма.

– Неплохо, да, – старик откликнулся не очень-то весело. – Правда, стражникам пришлось куда больше дать… и на воротах так же придется.

– А что такое?

– Просто больше их нынче, ловят кого-то, – чуть помолчав, пояснил старый жонглер.

– Ловят, дядюшка? А кого?

– То ли поляков… то ли чехов… то ли вообще – татар. В общем – чужаков каких-то, – махнув рукой, Корнелиус обернулся к чутко прислушивающемуся к беседе Вожникову:

– Эй, Георг, не твой брат-студент что натворил?

– Не, – тут же улыбнулся Егор. – Средь нашего брата татар нету.

– Ты все же смотри, молчи больше, – старик предупреждающе покачал пальцем. – Узнают по выговору у ворот – хлопот не оберешься. – У нас ведь как? Сначала похватают кого попало, а уж потом разбираться будут. Стражник сказал – по всем постоялым дворам вестники посланы, по деревням, селеньям. Награда немалая обещана – целых пять дукатов!

– Пять дукатов! – ахнул белобрысый Иоганн. – Мы и за полгода столько не заработаем!

– Заработали бы, – Айльф вдруг нахмурился и с ненавистью сплюнул на дорогу. – Если бы лишние рты не кормить. А то стражникам на площади – дай, у ворот опять же – дай, аббату – дай… А он еще и людей послал – нас выгнать. Мало дали, что ли?

Корнелиус обернулся:

– Вообще ничего не давали. Не успели просто.

– А-а-а, тогда понятно, – атлет задумчиво почесал выбритый до синевы подбородок. – Как бы с нас и в верховьях не взяли. Тамошняя-то земля, она ведь тоже – чья-то!

– Да кому они вообще нужны, эти пустоши? – со смехом дернулась Альма. – Нет, ну, правда – кому?

Брат с нежностью прижал ее к себе и погладил:

– Э, не скажи, сестренка! Нынче нет земли без хозяина. Нет!

Айльф как в воду глядел: в верховьях реки, на пустоши, едва жонглеры успели развести костер, как к ним сразу же подошли двое, представившись слугами некоего барона фон дер Леха, и попросили плату за пользование землей и водой в размере дюжины серебряных монет, без собой правда разницы, чьих – мы, мол, ежели что, так сами на господских весах взвесим.