- Нет. Этого пока хватит. Мы купим виману. Купим жесть какую крутую виману! И наймем своего пилота, - она вспомнила забавного мужичка – Егора из службы воздушного извоза «Филин», который ее подвозил в сады Гекаты и никак не хотел сажать летающую машину в нужном месте. Номер его эйхоса был, и от хорошего заработка тот мужичок точно не откажется.Оставалось, наговорить ему сообщение. Пусть немедленно летит за ней. Из гостиницы сразу в салон летающего транспорта и потом к Елецкому.

***

Ковалевская ждала ответа на свой очень тяжелый вопрос.

Я вспомнил Светлану, именно тот момент, когда мы сидели в ее «Электре» и слезы текли по щекам виконтессы. Да, Ленская умеет играть, но тогда ее слезы были самые настоящие и слова были настоящие, впрочем, как и мои. Но слезы здесь имеют мало значения. Сколько их будет еще в жизни Ленской или той же Ольги Борисовны! Наверняка немало. Если отстраниться от ситуации, взглянуть на все происходящее с высоты множества прожитых жизней и множества смертей, то передо мной вечная человеческая игра: кто кого больше любит; кто важнее; кто сильнее или кто богаче; кто для кого больше сделал или кто кого сильнее обидел – все это с небесных высот кажется совсем неважным, мелким и недостойным внимания. Но я пришел в эту игру по своей воле и буду играть, окунувшись в нее с головой, переживая все так, как пережил бы настоящий Саша Елецкий и даже чуть острее. Вот только кроме переживаний у меня имеются мои личные жизненные принципы. Сейчас Ольга хочет, чтобы я доказал свое отношение к ней ценой расставания с человеком, который появился внезапно как вспышка и стал очень близок. Нехороший поворот. Я не рассчитывал на такой еще несколько минут назад.

- Ты можешь сейчас взят эйхос и сказать, что для тебя важнее я, и ты не можешь встречаться с ней, потому что очень дорожишь отношениями со мной, - говоря это, Ковалевская повернулась к окну и выпустила струйку дыма.

- Оль, у меня есть жизненные принципы, и я ими очень дорожу. Один из них: я не предаю людей, которые доверились мне, - сказал я, вдохнув табачный дым и чувствуя сожаление, что приходится это пояснять Ковалевской. - Света доверилась мне, и я ее не предам.

- Все ясно. Честно говоря, я и не ждала другого ответа, - княгиня выбросила наполовину сгоревшую сигарету и подошла к своей сумочке. – Хочешь поделюсь тем, что не хотела говорить?

- Да, конечно. Я любопытен, особенно до твоих секретов, - я натянул улыбку на лицо, хотя она вышла, наверное, предельно кислой.

- Я думала, что могла бы стать графиней. Вот ты сказал о статусе, а для меня он не так важен. Да, я могу задирать нос и быть высокомерной, но в то же время я умею жертвовать, - она достала свой эйхос и проверила сообщения.

- Оль, я тоже могу жертвовать. Такими вещами, как деньги, комфорт, положение в обществе и всякие блага – легко. Но есть кое-что такое, чем жертвовать нельзя, иначе перестаешь быть собой, - я тоже выбросил сигарету – она будто потеряла вкус.

- Сейчас ты снова о принципах, да? – Ковалевская подошла вплотную, заглядывая мне в глаза.

- И о них тоже. А также о доверии, отношениях с близкими людьми, - ответил я.

- Я знаю, - она приподнялась на носочках и поцеловала меня в губы. – Ты думал, я сейчас уйду, оставив тебя Ленской? Нет, Саш. Я не уйду. Иногда очень полезно ставить себя на место другого человека. Я поставила себя на место Светланы, и спросила, хочу ли я, чтобы ты меня тоже однажды предал, если кто-то другой когда-то озадачит тебя сложным выбором. Поэтому, твой ответ, хоть и был для меня неприятен, но он мне понравился – вот такой парадокс. И я знаю, что ты переспал с ней. Секс – это не предательство. Предательство бывает в сердце, а не где-то там, ниже пояса.