Осторожно, почти без скрипа приоткрыв перекошенную створку двери, я выбрался в сад и пошел в направлении подсказанном вилпрой. Пригибаясь за кустами, практически беззвучно, я добрался до изгороди. Отсюда уже за редкой зеленью виделось розово-бордовое платье Айлин – она пряталась за деревом и с тревогой наблюдала за тропой к главному входу в «колбасник». Конечно, девочка переживала, что двое незнакомцев столкнуться со мной. Но Айлин, молодец, она добросовестно исполнила мои наставления: чтобы ни происходило, не выдавать себя и не вмешиваться. Так сказать, в благодарность мне захотелось пошутить над ней. Ребячество не выветрилось из меня за тысячи лет. Иногда я страдал из-за своих шуток, но, пожалуй, ничто и никогда не заставит меня целиком отказаться от них.

Бесшумно я подкрался сзади к госпоже Синицыной. Понимая, что она от испуга может закричать, схватил ее, одновременно закрывая ротик ладонью. Она не закричала. Было дернулась с неожиданной силой, но тут же затихла, узнав мои руки и став такой мягкой, податливой, что у меня сразу возникло напряжение в джанах. Прижимаясь к ней сзади, я положил ладони на ее груди.

- Ваше сиятельство!.. – подразнивая меня она чуть выпятила свои упругие ягодицы. – Зачем вы это делаете? – прошептала Айлин, потираясь о меня.

- Потому, что ты плохая девочка, - сообщил я ей, скинув с ее плеч бретельки платья и выпустив на свободу ее грудь.

- Там какие-то люди. Нас могут услышать, - прошептала она, бессовестно продолжая меня провоцировать.

- А ты веди себя тихо, - прошептал я, уткнувшись в ее розовые волосы, ища губами мочку ее уха.

Короткая юбочка задралась, и как-то так нескромно вышло, что трусики госпожи Синицыной скатились вниз.

- М-м-м… - издала она негромкий звук, упираясь руками в ствол дерева и чувствуя мои пальцы в своей щелочке.

- Терпи! – повелел я ей, играя в ее промежности, проходя пальцем по щелочке.

Влаги тут же стало больше, столько, что я размазывал ее по ее животу, до пупка и снова нырял в сочащуюся желанием кису.

- М-м-м! – выдавила Айлин громче, протяжнее с явным мучением.

- Ну-ка, замолчи мне! – строго сказал я, вонзая два пальца в ее лоно, тихонько растягивая его и погружаясь глубже аккуратными толчками.

- Войди сам, - попросила она, расставив ножки шире. - Пожалуйста!

- Терпи, плохая девочка! – я был беспощаден, играя с ее кисой, вынимая пальцы и потирая ими набухший бугорок в ее щелочки.

И когда Айлин начала вздрагивать и постанывать, я направил в лоно твердого точно камень воина. Она выгнулась, кусая зубками мою ладонь, а я начал двигаться в ней поначалу неторопливо, вынимая член почти полностью и неотвратимо погружаясь в ее мокрую, такую отзывчивую, узенькую норку. С каждым толчком худенькое тело госпожи Синицыной вздрагивало с нарастающей амплитудой. Из груди моей школьной подруги вырывались, резкие, шумные выдохи. Она запрокинула голову, тряхнув розовыми волосами и застонала уже вовсе не тихонько. Виляя бедрами, она все решительнее двигаясь мне навстречу. Оргазм накрыл Айлин так неожиданно, что я даже не успел закрыть ей ротик, хотя предвидел такое безобразие.

Она вскрикнула. Вскрикнула слишком громко. И забилась на моем члене, судорожно сжимая его в горячей норке. Через несколько мгновений до меня донеслись голоса со стороны площадки, где прошлый раз мы бились с Сухровым. Голоса появились как раз в тот миг, когда я, вдохновленным сотрясениями своей подруги, был в полушаге от чудесного взрыва.

- Там кто-то!.. – послышался хрипловатый голос.

- Девка голосит. Дрыгают ее что ли, - отозвался второй.