Когда мы вышли на террасу, с которой открывался вид на огромный нижний зал воздушного порта «Heaven's Gate», полный мигающей рекламы, людей багажных тележек, суеты, Наташа остановилась и повернулась ко мне.

– Я знаю, корнет, о чем ты думаешь! – она своим излюбленным жестом выставила передо собой указательный палец, едва ли не ткнув им меня в подбородок.

– Я не сомневаюсь: ты же менталистка. Более того, еще раз повторюсь: я не скрываю то, что думаю на твой счет, – ответил я, подавшись чуть вперед так, что ее пальчик коснулся моих губ.

С полминуты Наташа пристально смотрела на меня, я же смотрел в ответ. Смотрел на нее с нескрываемым обожанием. Нашу дуэль взглядов прервал Бабский и спешившая за ним Стрельцова.

– Ваше сиятельство, госпожа Гилфорд! Как же вы так неожиданно возвысились и даже новым мужем обзавелись?! Отбили у Элизабет?! – рассмеялся Алексей, опустив возле нас сумки.

– Оставить глупые шутки, поручик! – Бондарева резко повернулась к нему. Рядом не было посторонних, и она говорила по-русски.

– Ладно, ладно, не горячитесь. Я душевно потрясен, как вы, ваша милость, все это провернули! Клянусь, я в восторге! – Бабский приложил руку к груди и театрально поклонился. – Только скажите, а почему графиня Гилфорд? Разве не надежнее было опираться на имена и фамилии, которые уже в паспортах?

– Может быть вы, ваше сиятельство, это поясните? – Бондарева перевела взгляд на меня, подбрасывая мне довольно хитренький ребус.

Синди, хоть и худышка, но руки у нее сильные. Сильные и костлявые. Пощечина, которую она опустила Чику, вышла столь смачной, что ацтек поначалу не понял произошедшего. Голова его дернулась и щеку словно обожгло огнем. Чикуту резко подался назад, от чего затылок встретился с ребром приоткрытой двери. Полторы бутылки виски, немилостивое отношение к нему госпожи Шухер и сильный удар затылком – все это вместе стало той самой критической массой, от которой он сполз на пол прямо на пороге квартиры.

На этом разгневанная Синди не успокоилась. Она схватила Майкла за руку и потребовала:

– Дай сюда пистолет! Дай! Я застрелю этого ублюдка!

– Сидни, пожалуйста, не надо! – барон Милтон подумал, что мисс Стефанс в самом деле способна это сделать, ведь неспроста Чику и его приятели считают ее наполовину сумасшедшей.

– Сволочи! Разозлили вы меня! Пьяные уроды! Дай сюда! – Сидни выхватила из рук Хорька бутылку «Fire Dog», которую тот успел снова взять у ацтека, и сделала из нее несколько глотков прямо из горлышка.

– Успокойся. Идем на кухню, – Майкл взял ее дрожащую ладошку и потянул за собой в коридор. Обернувшись к Хорьку, сказал: – Затяни его что ли в коридор. И дверь закрой. На замок.

– Ты меня очень разочаровал, Майкл! Терпеть не могу, когда напиваются! Из-за виски умер мой отец! Бомбея убили из-за пьянки! И ты еще пьешь второй день подряд! – она шмыгнула носиком, всхлипнула и снова приложилась к бутылке. – Сволочи! Уроды! – выдохнула Синди, скривив лицо от выпивки. Поджала губы, борясь с подступившему к горлу комом, и заплакала.

– Есть чего-то пожрать? – на кухню заглянул Хорек: – Чикуша вырубился. Спит, наверное, или сильно башкой ударился. Он и так дураком был, вот еще…

– Пожрать?! Ты и так уже нажрался! – резко ответила мисс Стефанс, убирая с лица рыжие волосы, которые липли к мокрым щекам. Все трое молчали с минуту, затем Шухер неожиданно смиловалась и сказала: – В холодильнике колбаса и огурцы. Сегодня купила. Наверное, для вас, сволочей.

– О! Вот это дело! – не страдая скромностью, Хорек направился к холодильнику. Вытащил сверток в промасленной бумаге. Взял из миски два длинных огурца.