Сначала касание наших губ было нежным, но в следующий миг меня пробрала такая сладость, что я прижал богиню к себе и впился в ее рот с жадностью.

- Астерий! Со мной так нельзя! – она отстранилась, ее глаза стали сердито серыми.

Я же чувствовал лишь сжигающее возбуждение. Голова кружилась, и хотелось почувствовать ее тело еще.

- Я пришла не для этого, безумный Астерий! - она отступила на шаг.

В этот миг дверь в комнату распахнулась, на пороге появилась моя мама.

- Саша! Ты снова водишь гулящих девушек! – вскрикнула она. И, конечно, топнула ногой.

13. Глава 12. Дела библиотечные

Взгляд Артемиды не выразил изумления, на лице застыла та самая снисходительная улыбка, которая украшает ее мраморные статуи.

- Мама, не говори так! Перед тобой сама Артемида! Та, которую ты почитаешь! – в эти мгновения я испытал тревогу. Даже страх, что Небесная Охотница, оскорбленная речью графини, может наказать ее. Олимпийские боги бывают вспыльчивы и иногда потом сами не в силах изменить сделанное в порыве эмоций.

Елена Владимировна побледнела, вытянулась в лице и захлопнула дверь.

- Прости ее, Небесная, - я повернулся к Артемиде. – Она не могла подумать, что здесь может появиться богиня в земном теле.

Дверь снова распахнулась, графиня осторожно шагнула в комнату, в молитвенном жесте сложив руки на груди:

- Величайшая из великих! Охотница Небесная! Пожалуйста, прости! Разве могла я такое представить, что в нашем доме появишься ты?! До сих пор глаза с трудом верят! Прости, Небесная! Нашло какое-то сумасшествие!

- Здесь нет твоей вины, Елена. Мне не на что сердиться, - ровным голосом ответила Артемида. – Сейчас оставь нас. Мне нужно поговорить с твоим сыном.

- Да, Небесная! Ухожу! Ухожу, Всемилостивая! – Елена Викторовна попятилась и тихо притворила за собой дверь.

- В твоем доме очень беспокойно, - Охотница улыбнулась, поглядывая на дверь, словно ожидая, что та откроется снова. – Хочу тебя предостеречь, Астерий. Ты должен понимать: если я позволяю поцелуй, то он, что-то значит, и в нем не какая-то мелкая поблажка, а знак моего отношения. Я - не Гера. Это она, пока Перун смотрит в другую сторону или занят с любовницами, готова раздавать поцелуи всем, кто ей может стать полезен.

- Ты – очень даже не Гера, - охотно признал я, втянув ноздрями аромат цветов акации – он исходил от богини. - Ты – Разящая в Сердце. Но скажи, я же для тебя не «все»? Пожалуйста, не разочаровывай меня сейчас. Мне вовсе не хочется стать одним из множества, к кому обращено твое особое внимание.

- Да, я тебя выделяю из всех. Мое особое внимание было отдано тебе, когда ты плыл с Одиссеем. И когда ты исчез из доступных мне миров, я продолжала вспоминать о тебе. Но это не значит, что… - она замялась (как же непривычно видеть богинь в нерешительности!), отведя взгляд к окну, Артемида, сказала: - Люди всегда так торопливы. Даже ты.

- Их можно понять: людская жизнь коротка, у них нет в запасе вечности, как у богов. И даже у меня, жизнь в этом теле не дольше человеческой. Хочется побольше успеть, прекрасная Охотница, - я смотрел на нее, борясь с невыносимым желанием просто прикоснуться, а может сорвать еще один поцелуй.

- Что же ты хочешь успеть? – Артемида изогнула бровь.

- В этом мире у меня много планов. Например, виманы. Уж если ты попросила занять меня это тело, то я намерен быть графом Елецким сполна, больше, чем то бы он смог сам. Хочу реализовать все его скрытые и тайные мечты, из тех, которые интересны мне самому, - я сделал маленький шаг вперед. - И очень хочу успеть познать твою любовь.