Но с другой стороны, и хорошо, что о пребывании дочери графа Ливарио в заведении мамаши Вороны не будут болтать на площади. Интересно, а женщины из бани, они как? На них тоже какой-то блок стоит?

- Понимаете, я, наверное, знала, но забыла. Примерно всё. Меня поили сонным зельем в неумеренных количествах, я выжила… чудом господним, - в последний момент я придумала, как это сказать, чтоб если не правильно, то похоже.

- Верно, дочь моя, чудом господним. Молись, и тебя услышат, и даже в тяжёлый час будет проще. Тем более, ты уже ощутила господню благость и господню мощь.

- Да, - я молча склонила голову.

Дальше он снова взялся за чётки и принялся произносить молитву – поглядывая на меня и как бы приглашая присоединиться. Я прислушалась, настроилась… о боже, губы мои начали говорить что-то, мне неизвестное. Наверное, то, что надо, я на это очень надеялась, потому что язык был незнаком мне совершенно. Но, кажется, я и вправду это знала, и повторяла достаточно часто, чтобы выработать привычку.

Но если он не вспомнит, о чём здесь говорил и с кем, то может быть, спросить о том, как здесь устроена вера? Я-то не забуду. Или забуду?

Так, кажется, есть тема для разговора с госпожой Мартой. Только бы поймать её без свидетелей. Сама-то она уже не заходит – с тех пор, как я более-менее встала на ноги.

- Скажите, отче, что должен знать о вере каждый человек? Что важного я могла забыть? Мне, признаться, страшно остаться без такого рода покровительства.

- Мне думается, что такое – не забывается. И если тебе кажется, что ты что-то забыла, то это – только сейчас. В миг, когда будет нужно – вернётся непременно. Ты же вспомнила «Отче наш»! Вспомнишь и молитву Пречистой деве, и символ веры тоже вспомнишь. Давай вспоминать вместе. Верую во единого Бога, Отца всемогущего, Творца неба и земли, видимого всего и невидимого…

- И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия Единородного… - неуверенно продолжили мои губы.

И дальше мы в унисон с отцом Домиником бодро рассказали столько слов, сколько я сама-то и не знала, наверное. Нет, знала – потому что культурный контекст, простите за выражение. И что этот культурный контекст вот так странно отзовётся во сне – не ожидала.

- Скажите, отче, все ли веруют так, как подобает?

- Все веруют так, как подобает им от рождения, - вздохнул священник. – Есть и бизантиане, упёртые более, чем то подобает добрым христианам, есть и вовсе неверные, которые захватили было священные для всех христиан места, но добрые люди по слову понтифика отправились на Восток и отвоевали Гроб Господень.

Что-то такое я слышала, да. Кино про царствие небесное, и ещё что-то там.

- И… как там сейчас?

- Балдуин, король милостью господней, правит христианами и держит границы от неверных, - сказал священник. – Сам я не был так далеко от дома, но множество добрых жителей Монте-Реале – были, и возвращались. Они и рассказывают.

Источник новостей – рассказы очевидцев. Замечательно. Интересно, остались ли очевидцы выноса моего имущества? И можно ли их отыскать и расспросить?

- И насколько страшны неверные? – спросила я, чтобы, ну, что-нибудь спросить.

- Не страшнее прочих, но из-за того, что неправильно взращены и неправильно мыслят, гореть им в вечном пламени. Их ведь много в городе, да и сюда, как я понимаю, тоже захаживают, все – и Дожди, и Потомки Пророка, и Тигры.

Что? Замок вынесли неверные? Не какая-то банда, как я сначала подумала? И королевский дворец – тоже? Ладно, я не буду сейчас расспрашивать доброго святого отца о местной политике. Найду ещё, кого о ней спросить.