– Нарожденная? – крикнул он. – Ты чего тут опять?

– Да дела неотложные, – ответила я, зависнув рядом с перевозчиком в паре метров над землей.

– У вас всегда неотложные, – проворчал тот.

Мне осталось только пожать плечами.

– Ничего не поделать. Положение обязывает. Слушай, я хотела спросить – можно мне на метле на ту сторону? Я твою лодку трогать не буду. Так что формально ни аренда не нужна, ни монетки. И вообще. Я живая. Так что не считается.

Лицо Харона скрыто капюшоном, но даже так ощутила, как оно помрачнело. Он покосился на лодку справа у маленького причала и отпихнул ногой одну из слишком настырных душ.

– Кому сказал, в очередь! – рявкнул он, потом обратился уже ко мне: – Нарожденная, ты ж знаешь, живым на той стороне не место.

– Знаю, – согласилась я. – Но я Яга. У меня есть обязанности.

– Ну да, обязанности, – еще мрачнее проговорил перевозчик. – У тебя обязанности, а мне потом отчеты строчить: почему живые среди мертвых, где лодка, почему замечена в лимбе.

– Ну Харон, – заулыбалась я. Обычно прием работал безотказно – улыбка у меня искренняя.

Тот снова отпихнул умершего.

– Что Харон? Ну что Харон? Знаешь сколько пришлось объяснять после твоего с Асмодеем вторжения? Вызывали на ковер аж к… Да ну тебя. Ты ж не поймешь. Вы, яги, народ свободный. Даже Ковен вам не указ.

– Ну Харооон, – продолжила я канючить. Для убедительности сделала самые милые глазки, на какие способна и быстро-быстро заморгала.

Из-под капюшона перевозчика донеслось натужное сопение (хотя не понятно, дышит ли вообще Харон). Он сложил руки на груди, едва не уронив планшет.

– Да что ж с тобой делать, а, – сокрушился он. – И вот смотрит же своими глазищами зелеными. Аж светятся. У.

– Да никто не заметит, – улыбнулась я еще шире. – Я же на метле. Мигом туда, там поношусь, поищу, кого надо. И сразу обратно. Асмодей очередную кашу заварил. На той стороне может быть живой.

Харон всплеснул руками, послышался жалобный стон.

– Да что ж вы все время работать-то не даете. Опять этот похотливый черт…

– Демон, – поправила я.

– Да какая разница, – отмахнулся перевозчик. – Все равно мне опять придется отчеты строчить и нагоняи получать. Вот чует мой балахон.

– Ну а что делать? – развела я руками. – Тут сам решай, или меня пусти, или в Аду будет бродить живой.

Снова послышалось шипение, раздраженное и нервное. Перевозчик стала ходить туда-сюда. Опрометчиво приблизившиеся души отскакивали от него, как мячики.

Я терпеливо ждала. Так или иначе мне все равно придется перебраться на другую сторону. Даже на всякий случай взяла с собой монетки.

– У меня есть чем оплатить, – сообщила я.

Харон только отмахнулся раздраженно.

– За куда мне сейчас твои монетки? Если монетки – значит в один конец, поскольку мертвяк. Их в казну и в бюджет. А потом я из как обратно изымать буду?

– Э…Возврат?

– Смеешься? Какой еще возврат? Нет, Нарожденная. Не годится.

Я снова замолчала, позволяя перевозчику продолжать мерить шагами берег. Он теребил бороду, что-то бормотал, ворчал.

– Вот умеешь ты надавить на самое… Вот же Нарожденная… И Асмодей, конечно же. А как же иначе. Кто еще мог затеять кашу… Ну да, ну да… Так!

Он резко остановился и поднял на меня провал капюшона. Я аж отклонилась подальше вместе с метлой.

– Ладно. Лети, – сказал он. – Но только быстро. Без всяких там… Ну ты поняла.

Я просияла.

– Да конечно поняла. Никаких «всяких там».

Что конкретно под этим понимается, я не знала, но для убедительности продолжала улыбаться. А когда он замахал на меня, мол, давай, улётывай отсюда, даже поддала скорости.