Я, например, с удивлением узнала, что городская ратуша была почти полностью разрушена в годы Второй мировой войны. Потом отреставрирована. Но она никогда не выполняла функции административного здания. Уж не знаю почему и что там было раньше. Но нынче местные власти устроили здесь краеведческий музей и художественную галерею.

Нужно будет посетить, когда найдется свободное время, что не жаль потратить на развлечения.

До визита пана Ковальского у меня мелькнула мысль, что стоит также подробно ознакомиться и с историей, а также с планировкой того здания, где располагался полицейский участок. Кто знает, вдруг переговоры адвоката с властями провалятся или зайдут в тупик по независящим от меня причинам. Тогда ведь придется принимать другие меры по освобождению моего подопечного.

Думаю, побег здесь не слишком сложно будет устроить. Здание старое, стены кирпичные, планировка простенькая, без затей. Забора, колючей проволоки, мощных запоров, решеток на окнах и прочего не имеется. Сигнализация простой конструкции, далеко не последнее слово в современной технике. Взломать такую будет проще простого. Да и держат Марека небось в обычной, не приспособленной для длительного содержания, камере.

Да, это будет не сложно.

Хотя, – одернула я свою бурную фантазию, – Мареку еще жить предстоит в этой местности. А также разбираться со всеми обстоятельствами гибели родителей. Значит, плотно взаимодействовать с местными властями. А делать все это, будучи в бегах, согласитесь, не слишком удобно. Значит, план «Б» отпадает. И нам нужно действовать строго в рамках закона. Да и ладно, шансы на успех все равно неплохие.

Адвокат Ковальский появился у здания в назначенное время.

Вот и хорошо, а то как бы я не рванула на приступ тюрьмы. Так просто, от скуки.

Разумеется, я не стала посвящать адвоката в свои мысли. Просто на его вежливое приветствие мило улыбнулась. И поинтересовалась, как дела? А перед тем как зайти внутрь, мы отошли немного в сторонку, чтобы коротко переговорить.

– Я взял распечатку разговоров пана Збигнева, – улыбаясь, адвокат похлопал по своему портфелю.

– Судя по всему, меня ожидают хорошие новости? – высказала я предположение.

– Именно! За все время после возвращения на родину Марек Збигнев звонил всего несколько раз. Четыре раза мне. Два раза в Лондон. Видимо, своему психиатру Генри Смиту. И один звонок был им сделан в Россию.

– А это он звонил мне, – усмехнулась я. – А как обстоит дело с входящими звонками?

– Несколько из России, парочка из Англии и от меня два или три звонка. И ни одного входящего в вечер или ночь гибели Ядвиги Збигневой. Так что это можно считать предварительной победой!

– Новости действительно отличные, – просияла я.

– Женя, эта идея с распечаткой звонков просто великолепна! Пусть попробуют теперь заявить, что мой клиент виновен!

– Мы разбили в пух и прах лишь только одну теорию, – скептично усмехаясь, заявила я.

– Хочешь сказать, что полицейские прямо вот так, практически на ходу, станут придумывать новые теории и отговорки?

– Не могу сказать, как заведено в вашей стране, пока не сталкивалась. Но у нас полицейские крайне не любят лишний раз напрягаться. И один раз, заполучив подозреваемого, очень злятся, когда приходится его лишаться. Ведь это автоматически означает, что нужно проводить заново все расследование и повторить львиную долю работы.

– И что же тогда делать? – насупился адвокат.

– На самом деле у нас всего два варианта.

– Целых два?! А каких?!

– Терпеть стойкую ненависть всех полицейских в этом городе. Или предложить им свою посильную помощь в расследовании, – рассудительным тоном провозгласила я.