Динка приподняла голову и обвела мутным взглядом вокруг. Удовольствие нарастало быстрыми толчками, и она стонала, выгибая поясницу и подставляя чувствительные места ласковым умелым пальцам. От сосков разряды наслаждения пробегали по всему телу, а руки Тирсвада скользнули по внутренним поверхностям ее бедер, раздвигая их и открывая ее скрытые части тела взорам варрэнов.

От ощущения их горячих взглядов, направленных на ее самое сокровенное, Динка зашлась в крике, стремясь к заветной черте, но еще не в силах перешагнуть ее. Динка повернула голову увидела у самых своих губ большой блестящий выступившей влагой член Дайма.

Она жадно обхватила губами головку, а затем погрузила его себе в рот до самого горла и принялась сосать его, усиливая свои ощущения и взвивая наслаждение до невиданных высот. Струя спермы из него совпала по времени с сильнейшим оргазмом, потрясшим тело Динки, и вкус ее был концентрированным вкусом чистого неразбавленного экстаза.

Потом она лежала, обессиленно распластавшись на полоке, а варрэны в восемь рук терли ее мочалками, намыливали длинные волосы, споласкивали прохладной водой, охлаждая разгоряченное тело. Затем ее обернули в большое пушистое полотенце и усадили в дальний от печки уголок, где она, наслаждаясь теплом и уютом, наблюдала за тем, как варрэны парят друг друга, натираются мочалками и с хохотом обливаются ледяной водой. Из бани Дайм нес ее, разморенную и счастливую, на руках, словно маленького ребенка.

Кровать в отведенной им комнате была рассчитана только на двоих. Но варрэны быстро решили эту проблему, придвинув к ней с обеих сторон две односпальные кровати и застелив стыки между ними свернутыми одеялами. Засыпающую Динку уложили посередине, а сами разместились вокруг. Даже если всем четверым место рядом с Динкой не досталось, никто не хотел спать на отдельной кровати. А Динка была только счастлива от того, что все четверо на расстоянии вытянутой руки.

Утром она проснулась от настойчивых ласк. Обнаженная, она лежала на спине. С нее бесцеремонно сдернули одеяло, и по ее телу скользили жадные руки, губы и языки. Но когда она попыталась открыть глаза, то обнаружила, что они закрыты повязкой. Повязка была тонкая и сквозь нее пробивался солнечный свет, но полностью открыть глаза и увидеть кто же ее ласкает повязка не давала. Динка потянулась рукой к голове, но ее кисть со сдавленным смехом тут же была перехвачена и закинута за голову вместе со второй рукой.

— Не старайтесь, я различаю вас и с закрытыми глазами, — хихикнула она, но тут ее рот накрыли чьи-то губы, и мужской язык властно проник внутрь, жарко скользя по ее языку и лаская ее нёбо. Вопреки своему хвастовству, она не смогла вычислить, кто же ее целует. Да и не особенно старалась, отдаваясь ощущениям. Двое губ одновременно сомкнулись на ее сосках.

— Не выйдешь из этой спальни, пока не удовлетворишь всех четверых, — прошептал Шторос, прерывая поцелуй.

Прикосновения губ, языков и пальцев оставляли на теле пылающие следы. Пружина вожделения закручивалась все туже, искрясь и воспламеняя внутри тела пожар, потушить который могли только ее мужчины. Динка застонала, подтянула пятки к ягодицам и призывно раздвинула бедра, приглашая кого-нибудь из них наполнить ее. Чьи-то горячие ладони легли ей на внутреннюю поверхность бедра, раздвигая ее ноги еще шире. Чьи-то пальцы легли на складки промежности и тоже раздвинули их. Динка застонала от этого ощущения открытости, от прикосновения прохладного воздуха комнаты к ее раскрытой горячей плоти.