Незримая стена между присутствующими практически зримо накалилась.

Мои же мысли после услышанного на краткий миг смешались в кучу, словно взбалтываемый в шейкере коктейль. Впрочем, почти сразу же – практически озарением, я определился с системой координат.

Государь император и президент Российской Конфедерации – это одно и то же лицо. Как только это знание появилось из чужой памяти, я понял, в чем дело. Собственная императорская канцелярия и ФСБ – напрямую подчиняющиеся государю структуры, в некоторых аспектах деятельности сталкивающиеся на одном поле и при этом явно соперничающие. От этого осознания сразу стала понятна и показательная неприязнь императорского тайного советника и федерального агента.

– Вы, как обладатель герба и признанный потомок князя Петра Алексеевича, имеете безусловную возможность поступления в высшие императорские учебные заведения, – мягко произнес граф Безбородко, справившись с секундной вспышкой раздражения и, похоже, смирившись с присутствием специального агента, как свыкаются с писком комара. Как оказалось, зря. Стоило только графу сделать паузу, ротмистр вновь заговорил:

– Где у вас несомненно будут проблемы как с сокурсниками, так и с окружением. Высшие императорские учебные заведения не то место, где с распростертыми объятиями примут вчерашнего плебея. Если называть вещи своими именами, – открыто улыбнулся Демидов. – Необходимо еще учитывать то, что именно Федеральная служба безопасности способствовала вашему обучению и развитию с самого момента рождения, – ротмистр вновь едва улыбнулся, – и вряд ли в перспективе это останется тайной для ваших будущих однокашников… в высших императорских учебных заведениях, – выделив интонацией, добавил он после небольшой паузы.

«С самого момента рождения», значит. Получается, что обнародованное завещание князя стало сюрпризом для Канцелярии, но никак не для конторы – мысленно усмехнулся я. Вот ведь… как их там этот обреченный называл? Фээсбэтмены, как есть.

Обреченный – это Степа, если что. За Олегом должок ему немалый остался. Олег в другом мире, так что отдавать мне придется по собственному разумению.

– Вы дворянин с правом на собственный герб, – прежним мягким тоном произнес граф Безбородко, бросив очень короткий, но весьма говорящий взгляд на оппонента. – Для аристократа даже мысль о перспективе тесного сотрудничества с подобной организацией…

Граф не договорил, но в его тоне слышалось ледяное презрение действительного императорского чиновника к шпикам из жандармского ведомства.

Да они меня уговаривают! – пришло неожиданно понимание. Получается, мне сейчас необходимо сделать выбор между императорской службой и обучением и карьерой под эгидой федералов?

Картина все более прояснялась. И сейчас я понял, почему именно я в этом теле, а не отчаливший к моим (вот обидно до сих пор) накоплениям парнишка. Опекун, отец, право на герб – информация, которая шокировала бы Олега, для меня шла фоном. Биологический отец, опекун, неизвестная мать – это были абсолютно чужие люди. В размышлениях я сосредоточен сейчас только на личной выгоде, и лишние эмоции мне не мешают. Но показывать полное безразличие было бы неправильно, поэтому я решил взять паузу за счет естественных вопросов.

– Кто моя настоящая мать и где она сейчас?

– Вашу мать звали Надежда Иванова, – ответил ротмистр. – Она из мещан, являлась одной из самых сильных одержимых в мире. Была представлена ко двору, имеет государственные награды и привилегии. По принятой ранее как основной версии, Надежда не смогла справиться со своим даром и почти сразу после вашего рождения покончила жизнь самоубийством, наложив на вас заклинание слепка души.