– Да, но в душу можно плюнуть, её можно растоптать и уничтожить!

Это сильная карта. Я хорошо с ней знаком. Судьба не всем даёт такую при раздаче. Она невидима, неосязаема и у неё нет масти, но ради неё люди совершают безумные поступки, дерутся на дуэлях, поднимаются на эшафот, идут на смерть. У этой карты много названий, самое короткое из них – честь. Её действительно можно отобрать или уничтожить, но без неё человек уже не человек, а жалкая тень.

Уверен, что у моей Мышки есть такая карта, иначе бы и не затевал эту партию. Отвечаю не сразу – нужно отделить этот ключевой момент разговора от всего, что ему предшествовало. Это уже не шутка, и больше никаких «Мышек». Наконец, говорю самым серьёзным и искренним тоном:

– Светлана, я обещаю, что с тобой такого не случится. Обещаю, что не причиню тебе зла.

Мне не нужно притворяться: я действительно говорю от всего сердца. Она чувствует это и пристально смотрит мне в глаза.

– Честно?

– Честное пионерское, – вдруг само собой вырывается у меня.

И она принимает этот дурацкий ответ! Хотя нет, она его просто не слышит – смотрит мне в глаза неотрывно, ищет ответ в них.

Вот и всё: карты вскрыты, игра закончена, и сейчас она должна принять решение.

Спокойно выдерживаю её оценивающий взгляд – взгляд женщины, взгляд самки. Наверное, так же смотрит львица на приближающегося самца. Я бессилен что-либо сделать и остаётся только ждать.

Вдруг в её глазах происходит едва уловимая перемена: Мышка решение приняла. Она ещё не знает об этом, вернее, не может пока выразить, но оно уже принято, и я даже знаю какое – нужно только помочь облечь его в простое короткое слово. Очень кстати является Стасик с кофе.

– Я могу подумать?

– Конечно, у тебя уйма времени, – делаю паузу, – пока ты пьёшь свой капучино. Но когда ты поставишь чашку, ты должна выбрать одно простое слово и сказать: «да» или «нет». Но запомни, что «нет» – это «нет». Выберешь его – я вызываю такси, ты едешь домой и я навсегда исчезаю из твоей жизни.

Пьёт маленькими глотками. Пьёт долго. Ей хочется, чтобы чашка была бездонной. Но вот чашка тихо звенит о блюдце, и так же тихо звучит ответ:

– Да.

– Хорошо, – сухо говорю я и жестом подзываю Стасика.

Рассчитываюсь, встаю и, не удостоив Мышку взглядом, направляюсь к выходу. Она сказала «да», но пока это лишь слово – дуновение воздуха. Нужно, чтобы она подтвердила его действием. Она может сейчас просто остаться и никуда не идти, может ускользнуть за моей спиной и сбежать.

Не оборачиваясь, неторопливо направляюсь к машине, открываю дверь с пассажирской стороны, жду. Шелест серой курточки – и она проскальзывает в машину. Закрываю «мышеловку» и сажусь за руль.

Дело сделано, остались только кое-какие формальности. Где-то в глубине души нетерпеливо заворочался Шерхан.

– Убери лапы. Это моя добыча, – говорю я ему.

Ведёт машину молча, смотрит только на дорогу, как будто меня рядом нет. Это хорошо – нужно собраться и придумать, что ему сказать. Мысли скачут и путаются. До сих пор он не сделал мне ничего плохого, только поставил в ужасно зависимое положение.

Признаюсь себе, что он мне нравится, и что думаю о нём постоянно – с той самой первой нелепой встречи. Если бы он начал ухаживать, я бы не возражала, но сейчас между нами стоят эти проклятые деньги! Зачем он это сделал? Если я соглашусь на постель, то это будет унизительно и мерзко.

Впрочем, какие ухаживания? Он, кажется, вообще на них не способен. Тыкает мне с самого начала, обращается со мной, словно я какая-то бродяжка, случайно попавшая ему – такому, всему из себя брутальному супермэну – под ноги.