Вот так мы и живём, существуем то есть. Я занят тем, что пытаюсь вспомнить, что чувствовал, когда был живым. Жалким, мягкотелым, себялюбивым, до ужаса боящимся потерять то, что люблю… но – живым!

Я – бессмертен.

Я – мёртв.

Все три мира я отдал бы за мою потерянную короткую смешную человеческую жизнь, которая сейчас кажется мне такой яркой, чудесной, неповторимой…

Прощайте.

Ваш Лев, то есть ветала…

– Сколько лет! – радостно закричал, увидев меня, Тодоровский. – Сколько ж мы с тобой не виделись? Я лихорадочно стал прикидывать, сколько времени прошло с момента нашей с ним последней встречи. Получалось, больше ста лет! Он тогда был поручиком кавалерии, лихо обращался с саблей, всех удивлял мастерством стрельбы из револьвера, а в карточных играх так и вовсе ему не было равных. Я тогда изображал полкового священника и не мог «блистать» такими «талантами». – Давненько, давненько! Ещё в Русско-японскую! В Маньчжурии! – Точно! – Старый вампир, конечно, не выглядел на свои семьсот с лишним лет. Максимум лет на пятьдесят, если на общечеловеческие… – Хорошие времена были! И сытые, и вполне безопасные… И никто на нас внимания не обращал… – Не скажи, Дмитрий Петрович! Ещё как обращали! Особенно если мы теряли осторожность… Знаешь сколько раз ко мне приходили исповедоваться, заодно и поделиться своими подозрениями на твой счёт? – Полноте, сударь! – на старинный манер осадил мой пыл бывший князь Забубённый, он же – бывший поручик Шнырин и мало ли кто ещё «бывший». – В те времена никто даже не представлял, что быть вампиром и при этом не пить кровь – вполне нормально! В те времена ведь как считали?

– Это понятно, Петрович! Но согласись, когда их обгладывали за карточным столом, они чувствовали…

– Да бросьте, отец Егорий… Георгий… Кстати, как тебя сейчас зовут?

– Юрий Михалыч Бутылин, если интересно… Тружусь в средней школе, учителем истории. Да-да! В «очень средней» школе, «очень средним» учителем. В июне пора бы поменять школу, а то возникнут подозрения, ведь я как-то не старею…

– И не жалко детишек?

– А кем, с твоего позволения, мне работать? Водителем на самосвале? Или, может, электриком? Как ни крути, а лучшей профессии для человека с моей особенностью – не найти!

– Но ведь…

– Эмоции, Дмитрий Петрович, – это мощная энергия! И не обязательно отрицательные! Не доводилось ли читать «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара? – Петрович кивнул. – Помнишь финал? Не напрягайся! Не ручаюсь за точность, но там было что-то такое: «Все вокруг спокойны, значит, и я спокоен тоже!» Для меня это: «Все вокруг спокойны, значит, я голоден!» Не могу, если вокруг ничего не происходит! Мне обязательно нужно, чтобы кто-то вокруг волновался, боялся, нервничал… На худой конец, пойдёт и радость, смех… А где, как не в школе, эмоции проявляются столь ярко и столь искренне? А ты, Дмитрий Петрович, сейчас чем промышляешь? Как и раньше, военным?

– Нет, Юра… Сейчас быть военным – не получится. Не успел прибыть на новое место службы, а о тебе уже знают всё! И в каком училище… Как они теперь называются… Военный институт! Или военный университет? Не успеваю я за их реформами! Вкратце и где учился, и где и под чьим началом служил, и чего стоишь как офицер…

Да и возраст, знаешь ли, уже не тот, чтобы выглядеть как бравый солдат… Я теперь – актёр!

– Не может быть! – Почему же не может! Не Щепкин, конечно, даже не Райкин… Зато всё время на людях. Эмоции – через край! Правда, театр, похоже, доживает последние годы… Театралы – стареют. Молодёжь если и приходит, то лишь один раз. Придут, посмотрят… А тут что? Зрелищность? Да какая тут зрелищность? Никакого сравнения с кино! Актёрское мастерство? Кто его оценит?! Мы с минуту помолчали.