Но одна только мысль об Арабелле Бишоп заставила его сжалиться над палачом, выступив не только против своей совести, но и против справедливой мести друзей-каторжан.

– Вам придётся немножко поплавать, до мыса не больше четверти мили, а у вас такая солидная задница, что вам нетрудно будет держаться на воде. Живей! Или мне напомнить вам поговорку про то, ЧТО не тонет?!

Полковник Бишоп послушно встал. Беспощадный тиран и жестокий мерзавец сейчас вёл себя, как евангельская овечка. Поперёк планшира[20] уже привязывали длинную доску.

– Прошу вас, сэр сукин кот, – сказал Блад, изящным жестом указывая на доску.

Полковник попытался благодушнейше улыбнуться ему, но в кабаньих глазках таилась неприкрытая злоба. Он быстро снял башмаки, сбросил на палубу свой красивый камзол из светло-коричневой тафты и влез на доску.

Цепляясь руками за ванты[21], он нервно глянул вниз, где в двадцати пяти футах от него плескались зелёные волны.

– А в качестве бесплатной фитнес-услуги, дорогой полковник, – произнёс спокойный, насмешливый голос, – мы спустим вам вслед двух испанских вампиров, это быстро научит вас плавать брасом.

Едва не подпрыгнув от испуга, Бишоп оглянулся и увидел фальшборт[22], над которым торчали загорелые лица. Ещё вчера они побледнели бы от страха, если бы он только слегка нахмурился, а сегодня они держали на коротком поводке двух чернявых испанских канониров, страшно скаливших зубы. Привычный мир рухнул в тартарары…

Полковник громко, но бессвязно выругался, кое-как сделав три шага, потерял равновесие и, смешно мелькнув несвежими носками, упал в зелёную бездну.

Когда он, жадно глотая воздух, вынырнул, «Синко Льягас» был уже в нескольких сотнях ярдов от него с подветренной стороны. Полковник милиции изо всех сил замолотил руками и ногами по воде. Голодные вампиры плавали не лучше, но перед ними была большая и толстая цель, так что старались все, а на берегу барбадосцы даже делали ставки.

Ветер сносил голоса, но до Бишопа ещё долго доносились издевательские оскорбления и нелицеприятные пешие маршруты, куда его посылали ссыльные повстанцы…

Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес очнулся от сильной боли в затылке и мутным взглядом окинул каюту. Он застонал, закрыл глаза и попытался хотя бы примерно определиться во времени и в пространстве. Санта-Мария, что-то было не так…

Смутные сомнения заставили его вновь открыть глаза.

Бесспорно, он лежал в большой каюте у себя на корабле «Синко Льягас». А это значило, что он у себя дома и любые тревоги нелепы. И всё же что-то упорно подсказывало ему, что не всё шло так, как следует.

Он отчётливо помнил своё супер-пупер-успешное нападение на Барбадос. Все детали этой весьма удачной карательной экспедиции были свежи в его памяти! Вплоть до самого возвращения на борт корабля. Но вот тут всё почему-то обрывалось…

В этот момент открылась дверь, и дон Диего с удивлением увидел, как в каюту элегантной походкой вошёл его лучший камзол. Это был на редкость изящный, отделанный серебряными позументами испанский костюм, сшитый на заказ около года назад в лучшем ателье Кадикса.

Кстати, камзол был не один, он приспособил себе ещё и бархатные штаны с серебряным шитьём, чулки и дорогие туфли из Мадрида. Маразм крепчал без остановки…

Камзол остановился, чтобы закрыть за собой дверь, и направился к дивану. В камзоле вдруг оказался высокий стройный джентльмен примерно такого же роста и сложения, как и дон Диего. Мужчина улыбнулся и заботливо спросил по-испански:

– Как настроение?

Пришибленный дон Диего встретил взгляд четырёх синих глаз. Смуглое насмешливое лицо гостя обрамляла целая куча чёрных локонов.