– Какая прелесть, – сказал я.

– Ты доиграешься, мальчишка! – воскликнул он и принялся хлестать меня еще сильнее и быстрее. Мои прекрасные видения оставили меня. Мне было больно, чертовски больно.

– Я тебе не мальчишка! – выкрикнул я.

Я почувствовал, что у меня повлажнела нога, – по ней текла кровь.

– Господин, ты что, собрался меня изуродовать?

– Что может быть хуже для падшего святого, чем превратиться в мерзкого дьявола?

Новые удары. Я понял, что тело мое кровоточит уже в нескольких местах. Теперь я точно буду весь в шрамах. Я не смогу ходить.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! Прекрати!

К моему изумлению, он остановился. Я уткнулся лицом в руку и заплакал. Я долго всхлипывал, а ноги так горели, как будто побои все еще продолжались. Мне казалось, что он опять наносит мне удар за ударом, но это было не так. Я все надеялся, что боль вот-вот утихнет, перерастет в теплое, трепетное и приятное ощущение, как вначале, в первые два раза. Это будет терпимо, но то, что я испытывал в тот момент, было ужасно. Как же мне противно!

Вдруг я почувствовал, что он наклонился надо мной. Его волосы приятно защекотали мне ноги. Потом он ухватил пальцами порванные чулки и дернул, моментально сорвав их с моих ног.

Боль завибрировала, усилилась, а затем мне немного полегчало. Шрамы обдувал прохладный ветер. Когда к ним прикоснулись его пальцы, я испытал такое чудовищное удовольствие, что не удержался и застонал.

– Ты еще будешь ломиться ко мне в дверь?

– Никогда, – прошептал я.

– Ты еще будешь мне противоречить?

– Никогда, никогда, ни единым словом!

– Что еще?

– Я тебя люблю.

– Не сомневаюсь.

– Но это правда! – задыхаясь, сказал я.

Его пальцы гладили мою раненую плоть, доставляя мне невыносимое наслаждение. Я не осмеливался поднять голову, а вместо этого еще крепче прижался щекой к шершавой вышивке на покрывале, к огромному изображению льва, вдохнул побольше воздуха и дал волю слезам. Мне было спокойно – наслаждение лишило меня всякой власти над собственным телом.

Я закрыл глаза и почувствовал на своей ноге его губы. Он поцеловал один из шрамов. Я решил, что вот-вот умру. И попаду в рай, в более возвышенный и восхитительный, чем венецианский. В паху сама собой ожила благодарная, безрассудная сила...

На шрам потекла горячая кровь. По нему резким движением скользнул его язык, лизнул, надавил, и перед моими глазами запылало пламя – ослепительный огонь на мифическом горизонте во мраке моего слепого рассудка.

Он перешел к следующему шраму: на него тоже закапала кровь, последовало очередное прикосновение чуть шершавого языка – и гнусной боли как не бывало, осталось только пульсирующее наслаждение. А когда он перешел к новой ране, я подумал, что больше не выдержу...

Он быстро двигался от шрама к шраму, покрывая их своими волшебными поцелуями, сопровождаемыми прикосновением языка, а я дрожал всем телом и стонал.

– Ну и наказание! – внезапно выдохнул я.

Ужасные слова! Я мгновенно раскаялся.

Поздно! Я почувствовал жестокий шлепок пониже спины.

– Я не то хотел сказать, – пытался объяснить я. – То есть я не хотел... показаться неблагодарным... В смысле... прости меня за эти слова!

Но он ударил меня снова, так же яростно, как и в первый раз.

– Господин, ну пожалей же меня. Я совсем запутался! – закричал я.

Он опустил руку на еще горевшее от удара место, и я решил, что вот теперь он точно изобьет меня до потери сознания.

Но его пальцы лишь ласково сжали мою кожу, не разорванную, а просто слегка горячую, как после первых ударов хлыста.

Я снова почувствовал прикосновение его губ к моей левой икре... кровь... язык... По всему телу разлились приятные ощущения, и я беспомощно ловил ртом воздух.