– Ну, тогда, наверное, вы любите собак? – выдвинула следующее, уже более осмотрительное предположение мама Марьяны, верно оценив невербальное «послание» любимого котика всех присутствующих по «конкретному адресу» и предприняв попытку как-то сгладить негативное впечатление гостя от столь явного проявления дурного характера их домашнего любимца.

После ее слов все собравшиеся вновь как по команде повернули головы, переведя вопросительные взоры на носившуюся кругами вокруг них, подпрыгивавшую на бегу, безостановочно восторженно крутившую при этом хвостом, поскуливавшую от бесконечной радости и восторга собаку Боню.

– Ну… – Стаховский проводил взглядом полупородную мелкую тявкалку.

В этот самый момент Боня, не совладавшая с силой инерции, чуть не завалившись на бок на входе в очередной вираж – как неудачливый мотогонщик на мотокроссе, – чтобы избежать падения, резко вывернула голову на другой бок и принялась интенсивно, с какой-то небывалой скоростью мельтешения, перебирать лапами, и-и-и… справилась-таки с задачей, выровнялась, тявкнула, восторгаясь собственной ловкостью и резвостью, и понеслась дальше, заходя на следующий круг.

– …Некоторых, может быть, – в повисшей тишине, разбавляемой лишь восторженным потявкиванием Бони, с большим сомнением произнес Стаховский.

Прикрыв ладонями лицо, Марьяна затряслась, заходясь беззвучным смехом от очевидного комизма ситуации, громко втянула воздух и, выставив одну ладонь вперед, извинилась:

– Простите… – Она не совладала с приступом хохота. – Это, наверное… нервное.

И когда Боня пронеслась мимо нее, заходя на очередной виток и по ходу умудрившись стукнуть хвостом по ноге, Марьяна, вновь прикрыв ладонями лицо, бессильно клонясь набок от смеха, захохотала уже в полный голос.

– М-да, – согласилась Елена Александровна, посмотрев на дочь, – точно нервное. – И неожиданно резко прикрикнула: – Боня, стой!

По всей видимости, решила, что гость должен увидеть их любимицу во всей ее собачьей привлекательности и милоте, рассмотреть и оценить столь замечательное создание со всеми ее неоспоримыми достоинствами.

Увлекшаяся забегом собаченция, давно позабывшая, с чего вообще был дан старт этому бурному кроссу, тявкнув с сожалением от настолько не вовремя поступившей вводной, как-то придушенно пискнула и, выставив вперед все четыре лапы, затормозила на всем своем лихом собачьем бегу, словно разгоряченный скакун, перехваченный сильной рукой наездника. Плюхнулась на задницу, уставившись вопрошающе-преданным взглядом на старшую хозяйку, типа: «Ну вот, я остановилась, ты чего хотела-то?» – и громко пукнула.

Облокотившись на ручку коляски, Стаховский, следом за Марьяной заходясь беззвучным, еле сдерживаемым смехом, прикрыл глаза ладонью и мелко затрясся.

– М-да, – словно извиняясь за собачий конфуз, произнес Виктор Игоревич и хохотнул, крутнув головой, в свою очередь поддавшись смешливому приступу.

– Так… – продолжая посмеиваться, предприняла попытку остановить неожиданный балаган Марьяна, пригласив всех: – Идемте чай пить, как раз запеканка поспела. Надо же хоть как-то отблагодарить Яна Валерьевича за поимку Бармалея и помощь Кирюше.

– Да, да! – горячо поддержала идею Елена Александровна, поторопившись сгладить небольшой конфуз и беседу о любви к животным, приведшую к не самой удачной демонстрации своих питомцев.

– Благодарю, но, к сожалению, вынужден отказаться. – Стаховский, мягко улыбаясь, кинул быстрый взгляд на ступеньки, ведущие на крыльцо дома, за спиной Елены Александровны.

– Эмм-м-м… – стушевалась Марьяна, проследив за его взглядом и поняв, насколько неуместно было ее приглашение. – Простите, я не сообразила как-то.