– Эффи, – радостно начинаю я, – это хороший вопрос. Что же мы будем делать? Надо вместе поразмыслить и придумать, как оставаться веселыми. Нам надо следить, чтобы мама была счастливой до тех пор, пока папа не вернется домой, потому что счастье – это же самое главное на свете! Конечно, помимо любви. У вас есть идеи?

Макс, Мерси и Фейт уставились на меня.

– У меня нет, – быстро говорю я, потому что они смотрят излишне выжидающе. – Вам тоже нужно подумать. Я не могу все делать одна.

– Вот черт, – вздыхает Макс. – Из чего ты сделана-то, По? Тебя что, собрали на кукольной фабрике, завернули в розовую упаковку и случайно оставили у нас на пороге?

– Хочешь сказать, что меня удочерили? – спрашиваю я в замешательстве. – Потому что, если это правда, значит, ты совершенно не чувствуешь подходящего момента.

Я подскакиваю от тихого покашливания. Нереально красивый блондин с глубокими карими глазами переминается с ноги на ногу за нашими спинами.

Видите, что происходит, если хоть на минуту упустить из виду мяч? Твоя вторая половинка может незаметно проскользнуть в тот момент, когда ты даже грудь вперед не выставляешь. Я быстро приглаживаю волосы, широко распахиваю глаза и втягиваю в себя щеки, чтобы скулы казались острее.

Ох, это непросто.

Макс громко смеется.

– Не думаю, что они переложили туда пузырчатой упаковки, Пушистик.

Ну, знаете. В следующей жизни я хочу родиться самым старшим братом или самой старшей сестрой, чтобы давать Максу всякие глупые прозвища на глазах у его вторых половинок.

– Могу я помочь вам с транспортом? – вежливо спрашивает мой новый избранник, слегка наклонив голову. – Мы можем предложить вам на выбор разнообразные варианты: «бентли», мотоциклы и…

Вау, у него есть власть и высокая квалификация. Спорим, он смог бы вызвать для меня спасательный вертолет, если бы я лишилась чувств в его объятиях и все такое прочее.

– Вы думаете, мы сюда приплыли? – огрызается Мер.

– Нас ожидает машина, – быстро вставляет Эффи, одаривая его невыносимо шикарной улыбкой. – Но все равно спасибо.

Мой избранник краснеет, смотрит на мою среднюю сестру и начинает моргать так, будто из нее сыплются искры (хотя она даже не накрашена, в бесформенном оранжевом худи и неоново-желтых легинсах), и я сразу отправляю его в разряд отвергнутых.

Он провалил собеседование.

Следующий.

– Валентайны! – кричит толпа, когда металлическая дверь снова открывается. – Что случилось? Как Джульетта? Когда она выйдет отсюда? Можете сказать нам что-нибудь? Ну хоть что-то!

У меня есть наносекунда на то, чтобы улыбнуться им самой загадочной на свете улыбкой кинозвезды, а потом у меня на голове снова оказывается свитер Мерси.

– Это переутомление? – сквозь пушистый ворс до меня доносятся крики журналистов. – Депрессия? Сумасшествие? Полная психическая невменяемость?

– Документы о разводе уже подписаны? Что вы скажете об информации, что ваш отец уже помолвлен с другой женщиной?

– Джульетта будет на премьере своего фильма в следующие выходные?

– Какого бренда на вас сапоги?

Этот последний вопрос, очевидно, обращен к Мер, потому что все мы, кроме нее, обуты в кроссовки и на них сложно не заметить логотип Nike.

Мерси замирает на месте, а я от любопытства начинаю крутить головой в свитере, пока наконец не выглядываю немного наружу через рукав.

Медленно, сверкая глазами, моя старшая сестра поворачивается лицом к толпе.

– Это, – холодно говорит Мер во внезапно повисшей тишине, – сугубо частное дело. Хотя мы и живем под постоянным светом прожекторов, мы такую жизнь не выбирали. Мы вам ничего не должны, как и вы – нам. Пожалуйста, постарайтесь это запомнить… – Она на секунду замолчала. – Мы всего-навсего тинейджеры, которые стараются держаться, несмотря на мамину болезнь…