Музыка нарастала. Кровь уже пульсировала где-то в ушах, я почти ничего не слышала и не понимала. Из моего рта доносились стоны, теряющиеся в окружающих звуках.

И в один из моментов я открыла глаза, вновь встретившись с темно-топазовым гипнотическим взглядом. Лекс держал в руке, демонстрируя мне, маленький черный диск. Он почти не улыбался, когда его кисть дернулась, делая круговое движение. И предмет внутри меня толкнулся одновременно с ним. Я вскрикнула, кусая губы, не имея сил отвести взгляда. Затем он снова покрутил рукой, и мое тело задрожало, чувствуя связанное движение внутри.

Лекс хищно улыбнулся, продолжая играть со мной, шевеля пальцами, ладонью, кистью. И я больше не смогла. Он словно был в толпе и внутри меня одновременно.

Его губы приоткрылись, и сквозь грохот электронных звуков я словно услышала:

– Вакханка…

И оргазм накрыл меня, как лавина. Ноги ослабели. Я упала на колени, зацепившись за поручни и опустив голову на руки. Дыхание разорвало грудь, тело дрожало, низ живота пульсировал, распространяя по крови адреналин и удовольствие.

Когда я немного пришла в себя, оказалось, что мое время уже кончилось. Макс ждал меня у “стакана”. На его лице не было и тени удивления. Значит, никто ничего не заметил. Вероятно, мое падение было похоже на элемент танца.

В голове мелькнуло: “Не может быть. Неужели я отделалась так легко?..”

На дрожащих ногах я спустилась вниз и прошла в гримерку. Как же хорошо, что на сегодня это был последний выход!

– Не пускай сюда никого, – бросила я Максу и лихорадочно закрыла дверь.

Посмотрела на себя в зеркало: огромные влажные глаза блестели, помада с губ была давно слизана, а сами они припухли от укусов. Светлый тональный крем скрывал остальное.

– Мне понравился танец, – медленно протянул Лекс.

Я резко обернулась, с удивлением обнаружив мужчину у дальней стены. Очевидно, когда я пришла, он уже был здесь.

Уголки его губ были приподняты, руки сложены на груди, отчего гладкие бицепсы казались еще больше.

– Опять ты, – выдавила я, понимая, что его игрушка все еще во мне.

– А я никуда и не уходил, – проговорил он, не сводя с меня глаз.

– Тогда уходи.

– Не могу, милая, – развел руками он, – оставить тебя в таком состоянии было бы неприлично с моей стороны.

И он сделал несколько шагов ко мне.

– Не подходи, извращенец, – предупредила я. – Или я позову охрану.

Но Лекс все же подошел. Максимально близко, обжигая собственным дыханием. Он убрал волосы с моих глаз и прошептал:

– Не называй меня извращенцем, так не честно. Ведь это не я кончил на глазах танцующей толпы, а ты. Дикая, желанная… Вакханка…

Он прошептал последние слова тихо и мягко, и его голос вибрировал, как мурчание тигра.

Очень голодного тигра…

– Тебе показалось, – бросила я и отвернулась.

Лекс тихо рассмеялся, и от этого смеха волна мурашек прокатилась по спине. А затем он резко повернул меня обратно и посадил на стол, снова раздвинув ноги.

Я брыкалась и отталкивала его, но он все же отодвинул полностью промокшую ткань костюма у меня между ног и погрузил пальцы в мягкую и горячую меня. Чтобы через мгновение убрать руку и медленно положить пальцы себе в рот.

– Что ты делаешь? – округлила глаза я. – Прекрати!

– Сладкая, как черешня Лариссы, – бесстыдно проговорил он, не сводя с меня глаз, ставших почти черными от зрачков, заполнивших радужку. А я ощутила укол страха, как тогда, когда рядом вдруг появляется неуправляемое животное, а тебе некуда бежать. – Ты всегда такая мокрая после выступления?

– Не твое дело, – проговорила я, немного пискляво. – Уходи. Я устала.