От таких горячих мыслей у Катерины поднималось давление, она вся горела, нетерпение ее достигало такой степени, что не могла усидеть в комнате и выходила на улицу.

Катерина жила в Замоскворечье, на Малой Ордынке, наискосок от заброшенной красной церкви Николы в Пыжах. А через улицу на Большой Ордынке располагалась еще одна местная достопримечательность – желтая церковь Всех скорбящих радости. За последнее время ее подновили, сделали ограду, позолотили купола, повесили новые колокола. И началось! По воскресным дням с утра они гудели без перерыва. Катерина затыкала уши и стонала. От перезвона в ее комнате дребезжала посуда. И уж совсем делалось ей плохо, когда из открытых дверей храма доносилось хоровое пение. От заунывных женских голосов можно было сойти с ума. Оставалось одно: срочно подыскивать себе другое жилище. Ей требовалось незамедлительно уехать из района Ордынки.

Соседи считали ее нелюдимой, странной. Такой она и была. С мужем Евгением, профессионалом-скульптором, который был старше ее на двадцать лет и поселил у себя в Марьино, она давно разошлась, детей не заводили, она боялась возрастной разницы, вернулась к себе в комнату на Малой Ордынке. Вначале лепила, заработки ее не удовлетворяли и взялась за знахарство, за настойки, за предсказания.

И у нее появилась клиентура. Ее внешность располагала к откровению. Смуглая, глаза миндальной формы, похожа на египтянку. Или на цыганку? К ней в комнату стали заглядывать молодые женщины. Соседи сгорали от любопытства. Что они там творят? Богу молятся? Сектанты? Но за толстыми дверями всегда царила полная тишина. Может быть, она шьет? Незаметно. Не модница. Лечит? Знахарка? С какой стати?

Соседи в своих последних догадках были близки к истине. Катерина врачевала души. Каждая из приходивших женщин садилась напротив. И шепотом рассказывала ей о своих страданиях. Большей частью к ней приходили раскормленные особы, уставшие от одиночества, от неразделенной любви. Катерина выслушивала каждую, старалась понять суть неурядиц. Потом изучала линии ладони левой руки, сравнивала с морщинками на лице, брала зеркало, протирала его специальным составом, вглядывалась, говорила о возможных соперницах, советовала, как от них избавиться, раскидывала карты Таро. Для особенно отчаявшихся делала заговоры, продавала укрепляющие настойки.

Соседи не могли понять, с какой стати к нелюдимой ходят приличные дамы? Может быть, она была ведьмой? Избави бог от такой.

Она не была ведьмой. У нее не было хвоста, она не летала на помеле, не совершала шабаш на «лысой горе». Она ворожила. Но не для души, для денег. Ей нужна была отдельная квартира. А когда женщины уходили, когда вечер уступал место ночи, она приступала к другому занятию – к черной магии. Это у нее было в крови. Наследственное. От бабки Полины, от дальних предков из Египта, от цыган, придумавших карты Таро.

Она гадала чужим и думала о своих проблемах. Ей надо было проникнуть в квартиру у Рижского вокзала. Будь что будет! Не выгонит же ее Маргарита. Валентин пригласил. Чего ждать? Она выбрала четверг, знала: в этот день у Маргариты нет выступлений. Стала собираться, положила в кожаный рюкзачок свои подарки – настойки, ароматические вещества, которые дурманят голову, привораживающие травы, взяла с собой баночку с клеящейся наркотической мазью для магического шара, сунула тот самый вольт, который ей дал могильщик с Ваганьковского, хотела рассказать о колдовстве с ним.

Затем занялась собой. Натерлась ароматическим привораживающим маслом. Распустила волосы, надела на безымянный палец кольцо с бриллиантом, которое тоже подумывала продать Палину, но не могла придумать ему подходящую «родословную», впервые попробовала новую французскую косметику, подушила себя «Мисс Диор». Короче, приоделась, положила в рюкзачок роман Дюма «Королева Марго» и отправилась на Рижскую. Это было волнующее событие. Ее ждала встреча не только с «прекрасной леди», с «божественной», с Маргаритой, с «Королевой Марго», но и с ее мужем Валентином.