– Ну что ты смотришь? – полюбопытствовал он. – Налей.

Я молча накатил в подставленный стакан. Он бодро поднял его, звякнул им по краю моего. Сам я пить не торопился, но это непрошеного гостя ни разу не смутило. Он снова с грохотом шваркнул стаканом по столешнице, без спросу тяпнул кусок колбасы, но есть не стал, смачно втянув чесночный запах, положил колбасу обратно.

– Пить надоело, – сообщил он, пододвигая ко мне стакан.

– Не пей, – пожал плечами я.

– Узнаю Угрюмого, – заржал Мунлайт. – Как всегда, сама деликатность. Тебе водки жалко?

Вопрос был риторическим. По крайней мере мне так показалось. И отвечать я не стал. Мунлайт демонстративно вздохнул, как будто я его две недели использовал вместо отмычки, а теперь даже узнавать не желаю. Рука его со спокойной уверенностью подхватила мой пузырь. Водка полилась в стакан непрошеного собутыльника не на два, а на все четыре пальца.

Вернув бутылку на место, он подхватил обнюханный уже колбасный кусок и принялся блаженно водить носом то над стаканом, то над закуской. Ноздри его трепетали так, будто он уловил какой-то чудесный недоступный человечеству аромат и спешит нанюхаться, пока нежданное ароматное счастье не испарилось.

– Ты решил нажраться за мой счет? – не выдержал я.

– Я ж говорю, сама деликатность, – хохотнул Мун и пригубил водку, словно в стакане плескался горячий ароматный чай из эксклюзивной коллекции, а не мерзкое сивушное пойло местного розлива.

Я молча опрокинул стакан и плеснул еще. Чем быстрее кончится водка, тем быстрее закончится этот разговор. И я мирно отправлюсь спать. Уж спать-то мне здесь никто не помешает. Хотя некоторые кудесники умудрялись находить в зоне и баб. Впрочем, на этом все чудеса и заканчивались, потому как проблемы от них были все те же, что и во внешнем мире. Не зря мудрый русский народ сказал «баба с возу – кобыле легче».

– У меня к тебе дело, – выдал Мунлайт в промежутке между смакованием водки. – Есть работенка.

Он взял театральную паузу, словно давая мне время на обдумывание сказанного. А я подумал, что с подобной фразы может начинаться только какая-нибудь гадостная авантюра, которая нарушит мою размеренную жизнь и не даст мне еще очень долго спать в свое удовольствие.

– Есть один человечек, – продолжил Мунлайт с налетом загадочности, поигрывая стаканом.

Этот вертящийся в пальцах и бряцающий по столу стакан меня почему-то раздражал больше всего. Я перехватил руку Муна, прижал к столешнице стакан и налил в него под самый край. На вечно ухмыляющейся роже мелькнула тень удивления.

– Пей и топай, – коротко объяснил я, выливая остатки водки себе в стакан.

По ту сторону зала кто-то с наездом забасил дежурную тираду, с какой обычно начинается мордобой. Все, пора баиньки. Я залпом залудил остатки огненной воды и, собрав с тарелки последние кусочки колбасы, приготовился отчалить.

– Будешь идиотом, – засуетился Мунлайт, тщательно пытаясь скрыть волнение. – Дело денежное.

– Меня не интересуют денежные дела, – задержался я. – У меня свои методы работы.

– Знаю-знаю, – усмехнулся он. – Только такие расклады подгоняют не каждый день. Ты послушай сперва. Такие предложения бывают раз в жизни.

– Именно поэтому предпочитаю от них отказываться. Лучше жить без подобных предложений, чем принимать предложения, которые становятся последними в жизни.

– Ну, не жалей потом, – пожал плечами Мунлайт, маскируя разочарование пофигизмом. – И не говори…

Что именно мне не стоит потом говорить, я так и не узнал. Сперва раздался дикий грохот с другой стороны зала, прервавший моего собеседника на полуслове. Затем басовитый рев. А потом над ухом взревел подскочивший Мунлайт: