– Значит, – медленно заговорил генерал, – если я правильно вас понял, синьор Рамеро, на следующей неделе Уго придет конец?

– Вы правильно меня поняли, генерал Санчес.

– Но если у ЦРУ ничего не выйдет?

Рамеро снисходительно улыбнулся.

– ЦРУ настолько заинтересовано в успехе этой операции, что в ее успешном осуществлении можно не сомневаться.

– Дай-то бог, – проворчал Санчес.

Рамеро не осудил генерала за недоверчивость. «Чертов индеец», как он неизменно называл президента, был точно заговоренный. На него было организовано по меньшей мере два десятка серьезных покушений. И всякий раз он благополучно избегал смерти.

Конечно, во многом виноваты предатели, кормившиеся из двух кормушек сразу. Но нельзя было скидывать со счетов и невероятную везучесть этого мужлана. Он словно набрался изворотливости у своего дружка, старого маразматика Кастро, и теперь открыто носился по стране, громогласно хвастаясь своей неуязвимостью.

Но на этот раз ему не выскользнуть. Человек из ЦРУ заверил, что в Эквадоре капкан захлопнется. После чего начнутся кардинальные изменения не только в Венесуэле, но и во всей Южной Америке. Ибо в Эквадоре настанет конец не только венесуэльскому президенту.

Но эта информация была настолько секретна, что ее могли знать только самые надежные люди. Не то чтобы синьор Рамеро не доверял этим двоим – ставка была слишком высока. Он не имел права рисковать. И потому поделился со своим гостями лишь частью информации.

– Когда дело касается прямых интересов США, в ЦРУ шутить не любят, – изрек колумбиец.

– Вот именно, дорогой Фернандо. Теперь вы можете сообщить полевым командирам, что вероятность выступления их отрядов равняется ста процентам.

– Я сообщу им об этом сегодня же, – отвечал с улыбкой гость.

Благодушие снова вернулось к нему, и он поднес к затрепетавшим ноздрям чашечку с кофе.

– Этот кофе с ваших плантаций, синьор Мануэль?

– Да, – кивнул тот. – Кстати, как вы находите этот сорт, дорогой Фернандо?

Колумбиец сделал крошечный глоток и поднял глаза к небу.

– Восхитительно.

– Рад услышать похвалу истинного ценителя.

Они обменялись понимающими взглядами.

– А что мне сообщить своим офицерам, синьор Рамеро? – спросил нетерпеливо генерал Санчес. – Могу я назвать им точную дату выступления?

– Ни в коем случае, – отрезал Рамеро. – Пусть будут готовы в любой день – и этого достаточно. Тем более что точный день выступления не известен даже мне.

– Когда же он станет известен? – спросил упрямый вояка.

– Наберитесь терпения, генерал, – отвечал хозяин, делая жест, достойный его предков-аристократов.

Синьор Фернандо усмехнулся и тихонько поставил чашку на стол.

– Еще кофе? – хмуро поинтересовался из-за стойки бармен, небритый усатый мексиканец, словно вышедший из фильмов Квентина Тарантино.

Молодой человек, к которому был обращен вопрос, с трудом оторвал взгляд от двери и заглянул в свою кружку. Она была пуста. Она была пуста давно, и он не замечал этого лишь потому, что был слишком поглощен своими мыслями.

Вопрос бармена напомнил ему, что пора либо повторить заказ, либо выметаться из заведения. И хотя многие столики оставалась свободными, никто не собирался терпеть его здесь только потому, что на улице льет дождь, а в карманах у него свищет ветер.

Молодой человек отчаянно запустил левую руку в рыжую шевелюру, пытаясь пригладить непослушные вихры, а правую сунул глубоко в карман джинсов, перебирая те жалкие гроши, что в нем лежали.

При этом он не забывал коситься на дверь.

Но человек, которого он ждал, все не шел.