Матвей грустно усмехнулся.

– Да нет, я не про вечер. Я про совсем.

Регина посмотрела ему в глаза, изо всех сил надеясь, что ослышалась. Но Матвей продолжил, понизив голос до шепота: он словно наслаждался смятением, которое рождали в ней его слова.

– Поехали со мной в Окунево. – Он уткнулся лбом в ее острое плечо.

– Мы уже об этом говорили.

– Не до конца.

Регина села в постели и принялась искать белье в складках одеял. Она ненавидела, когда сложные разговоры настигали ее не по плану. Сегодня она рассчитывала только на чистое удовольствие без рефлексии. Но Матвей не отступал и попытался поймать ее за плечи.

– Давай поговорим.

– Я тебе уже все сказала. Я никуда не поеду. У меня дети.

– Твоим детям тоже здесь не место. Через несколько месяцев тут наступит хаос. А там у меня дом, ты можешь перевезти их туда. И у нас будет время…

Регина замерла, запустив руки под толстые упругие подушки. Холод сатина приятно обжигал кожу.

– Нет, у нас не будет времени! – выпалила она с энергией, неожиданной даже для самой себя. – У Темы больной отец, он не доберется туда. А я… Я не брошу Тему.

Настала очередь Матвея выпутаться из одеяла.

– Не бросишь?

– Господи, Матвей, ну он же отец моих сыновей! Это навсегда!

– Это не значит, что ваш брак тоже навсегда. Разве что ты сама так решишь.

Регина знала, что ее молчание будет более красноречивым ответом, чем слова. И она молчала, продолжая искать трусы под тонкой тканью. Вот ее рука что-то нащупала, и она принялась одеваться, свесив ноги с высокого матраса.

– Я знаю, сейчас ты этого хочешь. И я хочу, – начала Регина, призывая всю свою выдержку опытного юриста, наработанную за долгие годы в судах. – Но поверь, пройдет десять лет – и ты уйдешь сам. А я останусь ни с чем. Как бы я тебя ни любила, будущего у нас нет.

– Почему это я уйду?

Регина посмотрела на Матвея и в очередной раз увидела ребенка. Да, хорошо, что разговор зашел сюда. Так ей проще разглядеть правду. Нет, он не мужчина ее мечты. Не тот, с кем она состарится. Он – мальчик. Всего лишь ее любимый мальчик. И это не значит ровным счетом ничего. Ей стало так легко от этого открытия, пусть и с примесью отчаяния, что Регина нервно рассмеялась.

– Потому что через десять лет мне стукнет пятьдесят, а тебе тридцать пять! Поверь, это будет уже не так весело.

– По-твоему, мне только веселье нужно?

Регине почему-то стало еще смешнее. Она упала обратно на кровать, содрогаясь и всхлипывая от хохота.

– Я тебя люблю, – сказал Матвей тихо и вкрадчиво – как последний аргумент.

Регина перестала смеяться и встала на колени. Теперь они смотрели прямо друг на друга.

– Я тебе верю. Но не хочу проверять.

Ей показалось, что она увидела в его глазах странный влажный блеск.

– Но тебе все равно надо уехать. И тебе, и детям… И ему тоже.

– Ты правда в этом уверен? По-моему, просто заголовки для охватов.

Матвей кивнул.

– Я уверен. Я читал исследования.

– Даже если так, вода уйдет. Правительство что-то сделает, будет эвакуация или типа того. Все образуется.

– Дорогая, ты же все понимаешь.

Регина и сама знала, что лишь пытается отделаться от принятия очередного большого решения. Как же трудно это делать. Ну почему она всегда вынуждена справляться сама и никто не может разделить с ней эту ношу? Впрочем, Регина тут же нашла чем себя успокоить: очевидно, по-другому она жить не умеет и, если серьезно, не собирается этому учиться.

– Хорошо… – произнесла она одними губами. – Я подумаю. Я очень хорошо подумаю, обещаю.

Матвей кивнул и привлек ее к себе. Регина прикрыла глаза, пытаясь снова забыться в аромате его парфюма и не думать о том, как с этого ракурса выглядят ее бедра и морщинки вокруг глаз.