– Посмотрим, – ее глаза горели. – Но пока я здесь. Со своим ребенком. В своей квартире. По полному праву. Всё очень логично. А вот что ты здесь делаешь, я не пойму. Похоже, мне следует заявить куда следует, что ты приходила без приглашения, угрожала и размахивала руками. Нанесла мне побои…

Она осторожно дотронулась до своей щеки и наигранно покачала головой.

– Я буду приходить сюда, когда захочу, – спокойно сказала я, не отрывая глаз, – а ты… Тебе придется оглядываться каждый раз, когда ты будешь идти по темным переулкам, если вдруг мне будет ограничен доступ к моей племяннице. Если с ее щеки упадет хоть одна слезинка. Ты пожалеешь.

Я взяла с крючка свою сумку и перекинула через плечо:

– Что еще ты знаешь о том, что произошло с той девушкой?

– С какой стати я должна делиться информацией с подозреваемыми? – рассмеялась она.

– Тебя же волнует репутация твоего бывшего мужа. Переживаешь за это?

– Вообще-то не особо, – хмыкнула она.

– Ясно. И всё же… Где это произошло?

– Ммм… – Она посмотрела на кончик сигареты и закатила глаза.

– Скажи, и я уйду, оставив тебя в покое.

– Да мне всё равно! Мне недолго осталось терпеть ваше серое скучное семейство и эту убогую лачугу. Красной Армии, 29. Двадцать девять. Запомнила или произнести по буквам? Там он прикончил эту девку.

Я кивнула.

– Теперь убирайся. – К ней вернулась обычная уверенность и решительность. Она облокотилась о спинку стула.

– Не вздумай менять замки, я буду приходить к своей племяннице, когда захочу! – Я развернулась и вышла из квартиры. За закрытой дверью послышался приглушенный каркающий смех.

«Ведьма», – подумала я и достала телефон. Быстро написав смс Ксюше, я вышла из подъезда.

Я была не в восторге от последних проявлений агрессии, но ничего не могла с собой поделать. Защитная реакция от осознания полной своей беспомощности.

Красной Армии, 29, оказался высокой многоэтажкой в трех кварталах от нашего дома. На освещенной солнцем детской площадке, на скамеечке, вытянув ноги, сидел седой старик в кепке. Я направилась к нему.

Прохладный воздух после дождя приятно бодрил, обволакивая весь двор. Гуляющие на площадке люди мельком взглянули на меня и отвернулись. Моя рука крепче стиснула ремень сумки. Я была вынуждена скрывать свое любопытство, опасаясь обратить на себя внимание.

– Доброго дня, – мне удалось втиснуться рядом.

Старик повернулся и взглянул на меня, нахмурив брови. Верхняя его губа была украшена черными усами, словно нарисованными сажей. Они очень контрастировали с седой шевелюрой. Он слегка отодвинулся, освобождая мне больше места:

– И вам, милейшая.

– Ну и дождичек, ух! – улыбнулась я.

«Боже, что ты мелешь», – взмолился мой внутренний голос.

– Да? Такой мелкий дождик, что я даже не намок, – вскинув брови, прошамкал старик в ответ.

– Живете здесь? – поинтересовалась я.

– Тридцать лет, – кивнул он.

– Не подскажете, в какой квартире проживала Мария Яковлева?

Старик выпрямил спину, почувствовав важность разговора. Его изборожденное морщинами лицо вытянулось в удивлении:

– Вы не здешняя, раз спрашиваете. Я и сам не знал о ней, пока не произошло… то, что произошло.

– Я из газеты, пишу заметку про это страшное происшествие, мне бы только знать номер квартиры.

– Первый подъезд, первый этаж, налево, – пробормотал он, указывая пальцем. – Всё давно опечатано, вы там никого не встретите.

– Тогда хотя бы гляну одним глазком!

– Не соваться бы в такое дело молодым хорошеньким девчонкам, – старик покачал головой.

– Спасибо за помощь, – я вскочила и быстро направилась к подъезду.