Он протянул руку и легонько погладил меня по щеке. Такой снисходительный жест умудренного жизнью и опытом мужчины, к которому невесть зачем прибилась восторженная глупая девка, ничего не замечающая за красивым лицом и хорошими манерами. Я вздрогнула, но не отстранилась, только отвела взгляд.

В общем-то, я и раньше знала, что с Гейлом у меня ничего не получится. Не могло получиться – слишком мы разные, слишком непохожие, пусть даже оба бродяги и успели на своем коротком веку пройти немало дорог. Ведь самая большая разница у нас в том, что Гейл сам выбрал такой путь, а меня гонит из места в место ожившая тень с разноцветными глазами, осенняя буря, позволяющая лишь редкие передышки. Не говоря уже о том, что охотнику Валю очень и очень не понравится мужчина, рискнувший встать у него на пути, чтобы защитить меня. Грач в свое время поплатился за эту благородную, но глупую попытку. Если бы Гейл захотел ее повторить, то одним шрамом мог бы и не отделаться.

Потому что ради этого менестреля я бы переступила через черту из хладного железа, оберегающую меня ночью от клинка охотника, и этого Валь музыканту не простил бы никогда.

Но если та золотая игла неведомого чувства, которое я только начала осознавать, если она удержит меня над пропастью, не позволит сорваться и пронести груз, что обрушился на мои плечи, до самого конца – пусть так. Все равно в сердце мне охотник заглянуть никогда не сможет…

Я подняла на него взгляд – и осторожно дотронулась до его ладони кончиками пальцев.

– По правде говоря, я ни на что и не надеялась. Но за то, что оттащил от края пропасти – спасибо. Доброй ночи, Гейл.

Отвернувшись, я поднялась по истертым каменным ступеням, которые сама утром тщательно очищала ото льда и снега и посыпала крупным речным песком. Стукнула колотушкой по дверному косяку, а когда Иза, обеспокоенная и укутанная в теплый пуховой платок, приоткрыла дверь, то шагнула в тепло крохотной прихожей, даже не обернувшись.

– Девка, – тихо пробормотала Иза, торопливо захлопывая дверь и задвигая тяжелую кованую задвижку. – Что с тобой приключилось?

Я не знала, что мне ответить, потому что смотрела пожилая цветочница на светло-серый рукав моей свиты, на которой умирающий чародей оставил уже высохшую, намертво въевшуюся в тугие шерстяные петли бурую кровавую метку…

Нетронутое снежное полотно искрилось и блестело в лучах по-зимнему холодного солнца – еще немного, и глаза могут начать болеть и слезиться. Яркое сегодня солнце, очень яркое. И небо такое высокое, голубое, хрустально-чистое, ни единого облачка до самого горизонта. Не то что вчера, когда метель, разразившаяся в середине дня, едва не заставила меня повернуть обратно в Эйр, наплевав на собственную безопасность. Просто вернуться – а там будь что будет. К счастью, я успела скрыться от непогоды в густом пролеске на пологом склоне, где и ветер был послабее, и удалось быстро найти укрытие. Мне уже приходилось ночевать зимой в лесу, и эта ночевка была не самой худшей в моей жизни, по крайней мере, я не испытывала недостатка ни в топливе, ни в еде, ни в теплых вещах.

В этот раз обо мне было кому позаботиться и кому собрать в дорогу.

Я глубоко вздохнула, поправила ременную петлю и подтянула поближе нагруженные санки, накрытые плотной плетеной рогожей и перехваченной поверх нее веревкой. Прощальный подарок от семьи эйрского кузнеца – удобные лыжи, санки, необходимые для недолгого зимнего перехода вещи. Он принес кое-что еще, и в этом «чем-то» я не увидела доброго предзнаменования.