Решив не торопиться с выводами, она еще раз проверила склад. Это было типичное воровское убежище, полное краденого добра, разбросанного по полу или сваленного на полках: в основном вещи, «упавшие» с судов или вытащенные из карманов прохожих. Киззи так и не выяснила, кто был их связным в доках, но это не входило в ее обязанности. Значение имел лишь ящик с золой размером два на два фута, с символом Ворсьенов на крышке. Он стоял в углу, полный мелкого сероватого песка. Киззи с облегчением вздохнула. Хватит с нее неудач в жизни.

Киззи сменила плетеные серьги на кусочек лечебного стекла, и звон в ушах почти мгновенно стих. Она высунула голову из боковой двери склада. Гуляки, заполнившие улицы, наверняка слышали выстрел, но никто, похоже, не заинтересовался происходящим, так что Киззи прошла к главной двери и приоткрыла ее. За дверью стояли погонщики. Позади них виднелись лошадь и повозка.

– Холстину принесли?

– Да, госпожа.

– Хорошо. Перенесите золу в повозку, потом заверните тела в холстину и бросьте их сверху.

Погонщики заметили кровь на мундире Киззи, но ничего не сказали – бойцу Ворсьенов лучше было не задавать вопросов. Они взялись за дело, а Киззи снова прошлась по складу и отобрала себе кое-что из украденного: трое золотых наручных часов, шесть записных книжек, пару кусочков дешевого годгласа и бутылку эрептийского вина двенадцатилетней выдержки.

– Сначала доставьте золу, затем отвезите тела на консервный завод номер шесть, улица Мясников, – объяснила она погонщикам и махнула рукой в сторону склада. – Весь годглас, который вы тут найдете, отойдет гильдии. Прочее барахло ваше.

– Правда? – удивился один.

– Киззи Ворсьен заботится о своих людях, – ответила она.

– Премного благодарны, Киззи! – хором ответили погонщики.

Она вышла на улицу, бросила одни часы в футляр уличной скрипачки и пошла пешком через весь город, в кварталы близ Ассамблеи. К одиннадцати она добралась до своего любимого кафе, где опустила обшлага рукавов, чтобы скрыть кровь, и села в кованое железное кресло на открытой веранде, обхватив голову руками. Внутри ее сгорали последние остатки адреналина.

Многим ее коллегам нравилось убивать. Они считали это плюсом своей работы. А она – нет. Случившееся, знала Киззи, не разрушит ее жизнь, но пройдет несколько недель, прежде чем она снова начнет спать нормально. Отслеживание украденных грузов, уничтожение мелких воришек, допустивших оплошность: работа для бойцов низкого ранга. Ей больше десяти лет не приходилось разгребать такое дерьмо. И все же она сидит, прикусив язык, и выполняет грязную работу. Такова цена неудачи.

– Киссандра Ворсьен?

Вскинув голову, Киззи смотрела на человека, который выдвинул свободный стул из-за ее стола и сел напротив. На языке вертелись грубые слова, но она смолчала: магическое чутье подсказало ей, что это – носитель большого таланта. К тому же, кажется, знакомый. Он был на дюйм или два ниже ее, в красивом алом камзоле поверх серой рубашки, с зачесанными назад черными волосами и очень смуглой кожей, как почти у всех уроженцев Оссании. В мочке правого уха покачивалась серьга из годгласа высшего качества.

– Стекло тебя покорябай! – вырвалось у нее. Разочарование тут же прошло, усталости как не бывало. – Демир Граппо!

Демир широко улыбнулся:

– Что, узнала?

– С трудом!

Киззи была опытным бойцом и давно привыкла к неожиданным поворотам событий, но встреча с Демиром Граппо потрясла ее. Куда девался тот круглолицый и мягкий политический гений, по которому сохла половина девиц в гильдиях Оссы? Перед ней сидел худощавый мужчина, чьи руки были покрыты старыми шрамами, а лицо хранило выражение такой суровости, как будто он проработал бойцом две жизни. У Киззи отвисла челюсть.