Сим говорил тихо, очень спокойно, разделяя слова, но белокрылый испуганно зажмурился, его как будто опалило пламенем, такой жар бросился в лицо. Перья на макушке встали дыбом и слегка затрещали. Он вывернулся из рук Сима и шарахнулся в сторону, вяло замахал руками, как будто разгоняя дым. Голос его стал жалобным.

– Какие шарги? Всем известно, что шарги не могут принимать материальную форму.

Сим устало вздохнул и несколько раз встряхнул кистями, сбивая проявившиеся на ладонях язычки пламени. После этого он присел на возникшую из ниоткуда скамью и внимательно уставился на белокрылого. Помолчав немного, он сказал с некоторым удивлением.

– И где, интересно, ты добыл такие сведения? Шарги уже семь столетий как умеют принимать почти любую физическую форму, а особо продвинутые еще и создают клонов, как и было в случае с твоей подопечной. Там был высший шарг с двумя клонами, твоей подопечной было бы не выжить.

Белокрылый выглядел совсем жалко. Он стал как будто еще более потрепанным, крылья, до этого гневно расправленные, опустились. Он совсем тихо прошептал:

– Но она же не звала… Нас учили, что надо ждать зова…

– А думать вас не учили? Послушай, Рафаил, она молилась, как ты не услышал?

– Ты знаешь мое имя? – пораженно прошептал белокрылый. – Кто ты вообще такой?

– Меня зовут Серафим. Я – Хранитель Талантов. Я настоятельно советую тебе лучше присматривать за своей подопечной, ей предстоит выполнить важное дело.

С этими словами Серафим исчез, ослепив Рафаила яркой вспышкой света.

Спутник галантно провел Янту под руку по банкетному залу, где было накрыто множество столиков на шесть-восемь человек. Когда они подошли к столу, за которым уже сидели коллеги Янты, Серафим извинился, сослался на договоренность о встрече и как-то мгновенно растворился в окружающем многолюдье. Янта только было собралась его представить, но представлять было уже некого. Коллеги оживленно разговаривали, обсуждая прошедший конференционный день, доклады, а также наряды присутствующих. Янта быстро втянулась в беседу, и все произошедшее с ней по дороге отошло на задний план, стало каким-то призрачным.

Несмотря на то что ее любили и уважали на работе, женщина всегда чувствовала некое отчуждение, отстраненность от других людей. Впрочем, чувство одиночества в толпе было привычно для нее с детства. Она дружила со всеми, но в то же время и ни с кем. По-настоящему близких подруг или друзей у нее не было. Даже находясь в шумной, веселой компании сверстников, на вечеринке или на дискотеке, она всегда ощущала в себе некую часть, отстраненно наблюдающую за происходящим, но не принимавшую в этом участия. Долго полагала, что так же чувствуют себя и все остальные люди. Очень удивилась, когда в подростковом возрасте стала понимать, что это не так.

Впрочем, что с ней что-то не так, Янта сообразила еще раньше, лет в десять. Она всегда воспринимала окружающий мир своим особым образом. Кроме танцев сверкающих пузырьков в атмосфере девочка видела вокруг много такого, чего не замечали другие. Она обращала внимание на причудливые разноцветные вихри, перемещающиеся вокруг животных и людей, всегда точно определяла, что у кого болит среди знакомых и близких. Будучи еще совсем крошкой, она подошла как-то раз к маминой подруге, зашедшей в гости, погладила ее по животу и сочувственно сказала:

– Тетя Надя, не плачь, а то маленький тоже плачет.

А через три недели тетя Надя с вытаращенными глазами прибежала к маме Янты и сообщила, что беременна. Позже мать запретила Янте говорить окружающим что-то о здоровье, но сама прибегала к помощи девочки, когда ей это было нужно для кого-то из знакомых. Мама спрашивала, но Янта не могла объяснить, как это выходит, что она всегда точно знает, где у человека что-то болит. Девочка просто видела в месте заболевания темные малиновые или бордовые пятна.