– Хорошо бы они поскорей пришли. Солнце уже садится. Я слышала, как коровы мычали. Значит, Бен уже гнал их обратно, – заметила Бетти, которая вся извелась в ожидании и воспринимала отсутствие Бена примерно так, как если бы у нее временно отобрали захватывающую книжку, чтение которой не терпится продолжить.

– Я собираюсь выучить знаки, которые Бен подает Санчо, чтобы он танцевал. Никогда еще не видела такого милого пса, – сказала Бэб. Она очень любила животных.

– Ма сказала… Ой, что это? – Бетти вздрогнула. – Что это так громко стучит в ворота?

Происхождение стука, впрочем, немедленно разъяснилось. Над воротами возникла голова Бена. Он подтянулся к железной арке с рамой для фонаря.

– Просьба занять места, дорогие леди и джентльмены! Поторопитесь! Представление начинается! Мы открываем его головокружительным номером «Летающий купидон» в исполнении несравненного мастера Блумсберри – лучшего из живущих ныне молодых дарований, – который уже успел усладить своим искусством взоры коронованных особ Европы! Аплодисменты! Музыка! Вот и он!

Провозгласив это в напыщенной манере мистера Смизерса, Бен принялся выделывать такие коленца, что даже компания исполненных чувства собственного достоинства кур, направлявшихся чинно к месту ночлега, остановилась. Потрясенное их кудахтанье походило на обмен мнениями. И кажется, к выводу они пришли однозначному: подобные кувырки могут быть вызваны лишь какой-то чрезвычайно вредной для организма пищей.

Старые ворота тоже были изрядно изумлены. Им много разного пришлось повидать на длинном своем веку, в том числе и мальчишек, которые через них лазили, однако не находилось до сей поры ни единого, кто воспользовался каждым из шаров, увенчивавших столбы, чтобы постоять на голове. Никто не повисал затем ею вниз, уцепившись лодыжками за вершину железной арки. Не ходил по верхней перекладине колесом. Не выстукивал пальцами ног, держась подбородком за арку, ритмы популярных мелодий. Не прогуливался на руках по каменной ограде. И не подвешивал себя под конец представления к раме для фонаря, посылая с видом прекрасно воспитанного купидона «комплимент» каскадом воздушных поцелуев.

Девочки неистово били в ладоши и топали ногами. Санчо лаял, клацал зубами и прыгал, делая вид, что хочет тяпнуть хозяина за лодыжки.

– А теперь спускайся и расскажи, что делал у сквайра. Он на тебя сердился? Тебе было трудно? – засыпала Бена вопросами Бэб.

– Ну уж нет, здесь прохладнее будет, – выдохнул мальчик и уселся в раме для фонаря, обмахивая разгоряченное лицо зеленой веточкой, которую отломал от высоких кустов. Они шумели под ветерком над его головой, и воздух насыщен был ароматом сирени. – Я делал разное. Старый джентльмен совсем на меня не сердился. Он мне очень понравился, даже десять центов дал. А вот морковину эту рыжую ненавижу. Орал на меня, ругался, палкой огрел. Ну ничего. Найду потом способ с ним справиться.

Он сунул руку в карман, чтобы продемонстрировать девочкам блестящий десятицентовик от сквайра, но пальцы прежде монетки нащупали сложенный листок из учебника.

– Глядите. – Он извлек его на свет, мигом вспомнив, о чем так хотел узнать утром. – Расскажите мне, если знаете, что эти типы удумали? – потыкал он пальцем в картинку. – Там чернилами залито, и написанного под рисунком не разглядеть, кроме нескольких слов, а мне интересно. Отнеси им, Санчо!

Мальчик разжал пальцы, страничка плавно опустилась на землю, пес, аккуратно ее подхватив, поднес сестрам и положил у их ног, а сам с выражением глубочайшего любопытства уселся рядом.