К тому времени как остальные справились со своими обязанностями, пес, выплеснув избыток энергии, зарысил следом за покинувшей дом компанией с чинным видом собаки, приученной сопровождать на прогулках леди. На перекрестке компания разделилась. Девочки поспешили в школу, а миссис Мосс и Бен – к большому дому на холме, который принадлежал сквайру.

– Не бойся, дитя мое, – на ходу наставляла она Бена. – Я сумею как следует объяснить сквайру, что с тобой случилось и почему ты убежал. А если работу получишь, просто скажи ему спасибо да постарайся проявить себя надежным и трудолюбивым. Дела у тебя несомненно на лад пойдут, – шепотом договорила миссис Мосс, уже звоня в колокольчик у боковой двери, на которой алела яркая надпись «Моррис».

– Войдите! – хрипло ответили на звонок изнутри.

Бен, чувствуя себя так, будто ему вот-вот вырвут зуб, робко двинулся следом за доброй женщиной, которая заведомо придала своему лицу самое располагающее выражение, на какое была способна.

Убеленный сединами старый джентльмен, читавший газеты, пронзил посетителей суровым взглядом поверх очков и раздраженным тоном, который поверг бы в оторопь каждого, кто не знал, сколь доброе сердце бьется под этим объемным жилетом, осведомился:

– Ну, что на этот раз? Какое, доброе вам утро, мэм, происшествие? Юный бродяга украл ваших цыплят?

– О нет! Ничего подобного, сэр, – поторопилась его разуверить миссис Мосс, потрясенная подобным предположением, а затем кратко изложила историю Бена.

Инстинкт подсказал ей слова, интонацию и мимику, побуждавшие сострадать даже тем из поступков ее подопечного, которые при ином изложении могли показаться предосудительными. Во взгляде старого джентльмена по ходу ее рассказа начало проявляться все больше заинтересованности, и даже сам Бен проникся к себе столь жгучим сочувствием, словно речь шла о ком-то другом.

Сквайр, внимательно выслушав миссис Мосс, с одобрением ей кивнул, а затем осведомился у Бена:

– Ну, юноша, и какую же работу ты умеешь делать? – И в ожидании ответа бросил на него из-под кустистых бровей до того пронизывающий взгляд, что мальчик вдруг почувствовал себя совершенно прозрачным.

– Почти любую, сэр, если смогу ею на жизнь заработать.

– Полоть умеешь?

– Не пробовал, сэр, но могу научиться.

– Ну да, – скептически фыркнул джентльмен. – Всю свеклу выдерешь, оставишь марь. Клубнику собирать пробовал?

– Нет, только пробовал ее есть, сэр.

– Ну, этот-то вид труда ты вряд ли забудешь, – усмехнулся уголком рта сквайр. – А сможешь ли управляться на пахоте с лошадью?

– Полагаю, у меня выйдет, сэр. – Глаза у Бена сверкнули. Он обожал лошадей. Все, которые были ему знакомы прежде, становились его лучшими друзьями.

– Только никаких шалостей. Конь мой – отличный малый. И я крайне насчет него щепетилен.

Сквайр произнес это очень серьезно, однако глаза его посверкивали при этом так весело, что миссис Мосс едва сдерживала улыбку. Конь старого джентльмена был в городе предметом неиссякаемых шуток. Возраста приблизительно двадцатилетнего, он отличался походкой поистине впечатляющей. Высоко поднимал передние ноги, будто намеревался развить огромную скорость, но вялым движением задних гасил темп до неспешной рыси, которой обыкновенно и передвигался. «Перед в галоп несется, а зад едва плетется», – смеялись над ним мальчишки, но держались на почтительном расстоянии, ибо крупное это животное с римским профилем никаких вольностей по отношению к себе не позволяло.

– Я слишком люблю лошадей, чтобы им навредить, сэр, – сказал Бен. – А для езды верхом мне любое четвероногое подойдет. Уж на что был Король Марокко кусач да лягач, я и с ним справлялся.