Витя, Цыган и другие провожали взглядами удалявшихся солдат, пока те не свернули на соседнюю улицу и не скрылись из вида.

– А ну-ка ребята, по домам, –  почти скомандовал Илья.

Он уже схватил за руки некоторых из стоявших неподвижно детей, застывших слушая доносившийся из дома их товарища плач его матери.

– А чего там? – спросил Витя, подняв голову и посмотрев на бледного Илью.

– Дома скажу, –  резко ответил тот, подталкивая мальчишек.

– Ну наконец-то! Сколько можно ждать, –  злобно проговорила пожилая женщина, увидев в дверях дома своего внука. –  Садись за стол, обедать будешь.

Она стала суетиться возле печи. Потом поставила на стол кружку с молоком и положила кусок свежевыпеченного ржаного хлеба, а рядом пучок зеленого лука.

– От отца письмо пришло! Поешь – прочитаю, –  добавила женщина, приподняв с комода развернутый листок бумаги, на котором были видны строчки, написанные синими чернилами.

От услышанных слов у мальчика радостно и изумленно приподнялись брови. Глаза его засияли. Он соскочил со стула и кинулся к комоду к долгожданному письму отца. Он жаждал узнать из него о победных сражениях. Ему грезились описания стремительных кавалерийских атак, в которых участвует отец как лихой наездник, на той самой лошади, на которой он обычно приезжал на обед домой из части.

– Сказала: я тебе прочитаю, когда поешь! – пожилая женщина строгим голосом вернула внука назад за стол.

Он сел на табурет, но при этом не сводил взгляда с лежащего на комоде долгожданного письма.

– Мама! – зашумел в сенях Илья, неуклюже снимая с ног сандалии. –  У Коршуновых отца убили! Только что двое солдат у них были. Весть принесли.

Витя вздрогнул. Миша Коршунов был его другом. Именно возле его дома они с товарищами встретили двух красноармейцев. Глаза мальчика забегали по комнате. Старушка от услышанных слов прижала ладони к щекам и подбородку и опустилась на скамейку возле печи.

– Это Григория, что ли? – произнесла она как будто не своим голосом.

– Кажется, да, –  ответил Илья, понимая, что принес в дом неожиданную весть.

– Садитесь обедать, –  вскочила пожилая женщина и выбежала на улицу.

Витя молча смотрел на дядю. В его совсем юную детскую душу вселились подряд две новости. На смену первой – хорошей, пришла следующая – плохая. Мальчик чувствовал себя потерянным. Только что он жаждал скорейшего прочтения отцовского письма, самого дорогого для себя в данный момент известия. А теперь он не знал, как будет вести себя в присутствии друга, у которого война отняла родителя. Думая о товарище, он вдруг на мгновение представил себе, что к ним в дом тоже заходят красноармейцы и приносят страшную весть. От собственных мыслей мальчик неожиданно расплакался, кинулся на кровать и, всхлипывая, уткнулся лицом в подушку.

– Да ты что, Витя? Бабушка заругается! Ты зачем на кровать днем улегся? Вот она задаст тебе за это, –  приговаривал Илья, стоя возле печи и наполняя похлебкой тарелки.

– Дядя Илья, скажи, что с папой все в порядке! Скажи! Там письмо от него. Прочитай! Скажи, что он живой! – почти кричал Витя, глядя зареванными глазами на своего дядю.

– Да ты что, конечно живой! У тебя такой папка! Он уже воевал. Знает, что это такое. С ним ничего не случится, –  успокаивал Илья племянника, охватившего дядю своими детскими объятиями.

– Смотри, Витька, что везут! – Цыган почти вопил от восторга, когда увидел остановившуюся колонну военных грузовиков, буксировавших зачехленные артиллерийские орудия. –  Айда туда, посмотрим!

Мальчишки, не отрывая взглядов от стоявшей в паре сотен метров от них техники, побежали, почти не разбирая дороги. Они поднимали в воздух брызги от луж и осенней грязи, образовавшейся на городских улицах. Через минуту они стояли перед тентованными армейскими «ЗИСами», к которым сзади были прицеплены невидимые из-за брезентовых чехлов пушки. Ребята, словно околдованные, смотрели на никогда не виданные ими тандемы машин и орудий. Непроизвольно открыв рты, они безвольно наблюдали за быстрыми действиями человека в военной форме, облаченного в шинель, туго опоясанную ремнями и портупеей, с пристегнутой кобурой и планшетом на боку. Покинувший свое место в кабине обладатель притягивающего мальчишеские взгляды обмундирования быстрыми шагами подошел к толпе людей, скопление которых стало препятствием для дальнейшего продвижения армейской механизированной колонны.