― Пять.

― Пять? ― вскинул бровь он. ― Почему так мало?

― Потому что я уже платила тебе в начале месяца. Где я за две недели найду десять штук?

― А разве это мои проблемы? ― снисходительно скривился Донни. ― Договор был на сколько?

― На десять, раз в месяц. В этом месяце я плачу дважды, так что прибавь эту к прошлой, вот тебе и положенная сумма.

Спиро холодно прищурился, подавшись на кресле вперед.

― Навязываешь свои правила?

― Следую тем правилам, что навязал ты. Знаешь, что меня радует? Ещё месяц и мы, наконец, распрощаемся.

Донни переглянулся с замершим возле комода с хрустальным графином и бокалами Гленом, а затем вдруг рассмеялся.

― Что смешного? ― напряглась Лори.

― Ах, Лорелея, ― Спиро поднялся с места и, обойдя стол, замер рядом с ней. ― Я смеюсь над тобой. Следующий месяц… и всё? С чего ты взяла?

Ох, и почему так резко заразило подвохом?

― Потому что ещё восемь тысяч, и я полностью выплачу ту цену, что ты тогда заломил за Камаро. Вместе с… как ты тогда сказал? Налогом на собственность.

Донни ласково улыбнулся собеседнице, обнажая неровные квадратные зубы.

― Было бы всё, ― кивнул он. ― Если бы ты отдала мне долг в течение первых трех месяцев, дорогая. Прошло же… сколько? Почти год? Так что уж никуда не деться от процентов.

― Что? ― округлила глаза Лорелея. ― Что за чушь? Впервые об этом слышу.

― Нужно бы внимательней читать бумаги.

Бумаги? Это что, шутка? Донни никогда не вёл бумаг. Иначе мог бы всплыть на поверхность весь его мутный бизнес.

― Издеваешься? — скривилась Лори. — Я ничего не подписывала.

― Именно, ― оскалился Спиро. ― Никаких доказательств нашей сделки… знаешь, что это означает?

Лорелея громко выдохнула через ноздри, борясь с нестерпимым желанием зарядить по этой ехидной морде. Знала. Догадалась.

― И сколько ты ещё хочешь? ― справившись с собой, вполне спокойным голосом спросила она.

― М-м-м… ― Донни демонстративно притянул к себе калькулятор, приютившийся между медной пепельницей и кипой бумаг и начал что-то высчитывать. Сбросил, снова посчитал. Подвинул калькулятор поближе к Лорелее, жестом разрешая взглянуть на результат.

― Двести тысяч? — округлила в бешенстве глаза та. — Да это в два раза больше, чем я брала изначально! Совсем охренел? Не… ― её щеку пронзила дикая боль, даже челюсть заходила ходуном ― это Спиро влепил ей оплеуху, заставляя проглотить недосказанные колкости.

― Я не позволю какой-то там девке разговаривать со мной в подобном тоне, ― шикнул он. ― Ты поняла? ― молчание. ― ПОНЯЛА?

Сгорающая от унижения Лори едва заметно кивнула. С удовольствием бы ответила что-нибудь другое или даже вцепилась бы ногтями в его мерзкую физиономию, но понимала, что покорность ― её единственный шанс покинуть Вегас живой.

Она на чужой территории. Там, где господствуют свои правила и где исчезнуть человеку ― плёвое дело. Даже тело не найдут. И это не говоря уже о том, что она сейчас заперта в четырех стенах в подвале, а позади неё стоит парень с пистолетом.

― Вот и умница, ― улыбнулся Донни, возвращаясь в кресло, вытаскивая из коробки сигару и с наслаждением занюхивая её. ― Но за твою дерзость я меняю правила и сроки. Деньги должны быть у меня ровно через три недели. Минута в минуту. Вся сумма. И считай, мы квиты. Разойдемся, так сказать, полюбовно.

Лорелея молча стёрла с пульсирующей щеки стекающую дорожку крови. Донни любил носить на безымянном пальце массивную золотую печатку с острыми углами. Отличный импровизированный кастет.

― Я могу идти? ― слегка дрожащим голосом спросила она. Лори пыталась держаться, но чувствовала, что уже на грани.