Дейн молчит. Пыльца анориса – сильное средство, обычно используется для того, чтобы облегчить последние муки безнадежных больных. Дают ее и раненым – конечно, в совсем другой концентрации. Ну а кое-кто приспособился вдыхать пыльцу для того, чтобы забыться и на некоторое время покинуть этот мир. Говорят, любители пыльцы рассказывают, как путешествуют среди звезд, заглядывают в другие миры, встречаются с необычайными созданиями, вовсе не похожими на людей… Вот только от чудесных видений до смерти – буквально одна пылинка.

Удобно. Всегда можно списать чью-то смерть на неосторожность или забывчивость: случается, желая продлить блаженство, любитель пыльцы вдыхает новую порцию, когда еще действует предыдущая, а это верная гибель.

Если смешивать пыльцу с вином, действие ее не настолько сильно, но все равно – достаточно единожды переборщить, чтобы отправиться к предкам.

– Дочь покойной яростно отрицает, что ее мать пристрастилась к пыльце, – говорит вдруг Кервен.

– Это вполне понятно, милорд: кому же захочется бесчестить имя умершей? Вдобавок девушка могла и не знать о пагубном пристрастии матери. Любители таких вещей мастерски скрываются от окружающих, а в особенности – от близких.

– Откуда вам знать? Доводилось сталкиваться?

– Только на примере пьяниц, милорд, но образ действий одинаков. Бывает, друзья и ближайшие соседи даже не подозревают, что кто-то не просто выпивает чарку за ужином, а готов утопиться в винной бочке. Хотя…

– Да?

– От семьи подобное утаить намного сложнее, – признает Дейн. – И если покойная была очень близка с дочерью, то та заметила бы неладное. Может, не сразу, но… Через определенное время поведение любителей пыльцы заметно меняется, и это сложнее скрыть, чем даже запах перегара.

Лорд Кервен кивает:

– Все верно, Данари. Но лекарь стоит на том, что покойная была… хм… еще не слишком опытна в употреблении пыльцы. Потому и не смогла правильно рассчитать дозу, что окончилось для нее плачевно.

– Милорд… – Дейн не сразу подбирает нужные слова. – А нельзя ли допросить этого лекаря? Свое ли мнение он высказывает? Нет, не подумайте, будто я… то есть вы…

– Что вы так стушевались, Данари? Эта идея первой приходит в голову любому, даже дилетанту. Его допросили, разумеется, но он убежден в своей правоте.

– А кто допрашивал?

– Люди нашей, назовем ее так, кандидатки.

– Не могли ли они упустить что-либо важное?

– Могли, – охотно соглашается лорд Кервен, – поскольку пользовались достаточно примитивными, хотя и действенными методами. Но если…

– Если разум и память лекаря изменены при помощи магии, ему можно переломать все кости до единой и из живого вытянуть кишки, он все равно будет твердить то же самое! Здесь нужны совершенно иные приемы, и то еще неизвестно, получится ли докопаться до истины, даже вывернув несчастному мозги наизнанку… в прямом смысле слова.

– Откуда в вас такая кровожадность, Данари? Вы всегда казались мне… хм… кабинетным ученым.

– Да, мне не приходилось практиковаться ни в чем подобном, но теорию я знаю прекрасно, милорд, – говорит Дейн, мысленно укоряя себя за то, что снова чересчур распустил язык.

– Ну что ж, подопытного вам предоставят, – спокойно отвечает лорд Кервен. – Проверите на нем свои теоретические познания.

– Но…

– У вас есть какие-то возражения, Данари? Девушка желает знать правду, и мы любезно поможем ей. Лекарь содержится под стражей, пересылать его куда-либо… скажем так, лучше не трогать его с места. Поэтому, как уже было сказано, вам придется отправиться с небольшим визитом, благо повод имеется, и не один.