Гардемарин прошёл вдоль ряда узких, похожих на пеналы, шкафов.
– Здесь положено держать только казённые вещи. Штатское не позволено – три раза в неделю буду проверять, да и дежурный по роте нет-нет, да и заглянет… Койки ваши рядом, когда освободились, их вместе поставили, да уж теперь передвигать не станем. Форму получили?
Мальчики кивнули: Ваня опасливо, а Никола – делано-независимо.
– Ладно, переодевайтесь. Полчаса вам на сборы – смотрите, зайду, проверю.
И направился по коридору неспешной, нарочитой походкой вразвалку. Отдал честь попавшемуся навстречу офицеру – чуточку небрежно, будто рисуясь.
Новичкам еще узнать предстояло, что этот обычай Морского Корпуса постоянно приводил к придиркам на улицах, когда армейские, а в особенности, гвардейские офицеры останавливали морских кадетов, выговаривая им за «ненадлежащую» выправку. Но все впустую: те считали для себя унизительным отчётливое отдание чести и хождение во фронте, «как в пехтуре». Считалось, что в их альма-матер ничто не должно напоминать о безупречной подтянутости армейских училищ.
– Погляди-ка, Никол! – Иван разглядывал листок в рамке, висящий слева от двери спальни. Точно такие листки они заметили и в других помещениях.
– Всего три урока? – обрадовался руританец. – Славно, не ожидал!
Он говорил по-русски превосходно, без акцента.
– Рано не радуйся. – буркнул Иван. – Они тут сдвоенные, по сорок пять минут. Считай, шесть уроков каждый день!
– Вот как? – юный граф заметно приуныл. – Но всё равно, свободного времени много – вон, раз, два, три…
– Кадет Румели! Кадет Смолянинов!
– Я, господин лейтенант! – Никола вытянулся во фрунт, Иван, чуть замешкавшись, последовал его примеру.
– Вижу, обмундирование уже получили? Мальчики кивнули.
– Тогда – марш за мной. Представим вас роте!
Мальчики радостно переглянулись. На лицах обоих было написано вот она, новая жизнь, начинается!
Сколько же всего было с тех пор: два года в Корпусе, друзья, первая в жизни военная форма, поездка вместе с другом на Архипелаг, к его отцу, графу Николе, который часами способен был рассказывать удивительнейшие истории. О затерянных в джунглях древних городах, о тайнах давно забытых племен, которые скрываются в подземельях ступенчатых, укутанных лианами, пирамид, о чернокожих воинах с многолезвийными ножами и острыми как бритва ассагаями.
Кстати, о графе…
– Так что, Никол, решил? Пойдем?
Тот неуверенно пожал плечами.
– А что нам остается? Вон, и контр-адмирал посоветовал…
Никола снова достал письмо графа. Повертел в руках без всяких сургучных печатей и пробежал глазами последние строки:
«…и непременно покажи это господину Арсеньеву. Он мой старый друг и может дать хороший совет. Доверяй во всем Рукавишникову и Безиму – оба они верны нашему дому и будут помогать во всем. Запомни, сын – моя ноша теперь на тебе, и лишь от тебя зависит, пропадет ли все, что я сделал за последние десять лет понапрасну, или же принесет успех – пусть мне и не суждено будет этого увидеть.»
Изучив письмо, и бегло просмотрев приложенные к нему документы – в конверте из плотной темно-коричневой бумаги, оказавшемся внутри пакета – контр-адмирал поднял глаза.
– Поправьте, если я ошибаюсь, кадет Румели. Вы ведь дружны с Иваном Смоляниновым?
Никола судорожно сглотнул и закивал.
– Ваня сопровождал молодого графа прошлым летом, на каникулах. вставил Вильгельм Евграфович. – И встречался с его отцом.
– Так точно, вашсокопревосходитство! – наконец выдавил из себя Никола. – Я представил Ивана батюшке, и тот остался доволен знакомством.