– Смотрите, макрель, – показал Бубульк на рыбу, похожую на веретено. – Её можно в тесте запечь – пальчики оближешь. А вот салака, – ткнул он шумовкой в другую. – Очень хороша, если её тушить с морковью и подать к столу с отварным картофелем.

Далее лежали грудой кальмары.

– Из кальмаров, – причмокнул кок, – и белокочанной капусты получаются восхитительные оладьи.

При этом он задорно подмигнул Энтоту, который смотрел на него во все глаза. Малыш почесал затылок и вдруг обиделся, невесть отчего решив, что заезжий кок надсмехается над кулинарными способностями островитян.

– А вы морскую лисицу едали? – спросил он с вызовом и похлопал по боку пятиметровой рыбины с громадным хвостом.

– Но это же акула! – удивился Бубульк.

– А раков, варенных в квасе? – спрашивал Энтот, явно стараясь поразить гостя.

– Ха, – надулся тогда кок. – А вы Копенгагенский салат на атлантической осетрине пробовали?

– Нет, – невозмутимо парировал малыш. – Зато вы не знаете, что такое отварной лещ с изюмом и пряниками.

– Ставлю против вашего леща воздушный пирог по-милански из филе зубатки.

– А вот ещё форель, – не сдавался Энтот.

Спору их не было видно конца, и капитан Чародей отошёл со стариком в сторонку.

– Несколько раз в год мы устраиваем рыболовные дни, – принялся рассказывать Той. – Все мужчины острова выходят в океан на промысел.

– Зачем же так много припасов?

– Половина их, как и провиант в других кладовых, предназначен для амазонок.

– То есть как?! – поразился капитан. – Они объявили вас вне закона, а вы их кормите?

– Мы же их любим, – напомнил Той. – А кроме того, мужчины не хотят враждовать. Амазонки не мешают нам жить в долине по нашим законам. К тому же, они охраняют остров от нашествия врагов и присматривают за плантациями, с которых мы тоже кормимся. Ведь в долине ничего не растёт, там сплошной камень и песок.

Постояв у двери рыбной кладовой, матросы порядком продрогли.

– Почему так холодно? – недоумевал Бац. – Над нами жара несусветная, а тут, как в айсберге.

– А вот, – показал Энтот на пол. – Под нами два метра льда. А ещё стены льдинами обложены.

– Не может быть?! – не поверил Бубульк и шагнул вглубь холодильника.

Нога его тотчас поехала на скользком льду, и он сходу врезался в ближайшую этажерку. Бамбуковая конструкция зашаталась, и на кока свалилась груда морской капусты, а на колпак упал увесистый осьминог.

– Но позвольте, – возмутился Бубульк из-под осьминога, – откуда в тропиках лёд?

– С вершины Малахитовой горы, – пояснил Энтот, помогая коку подняться. – Там за облаками на горных пиках, окружающих долину, лежат огромные ледники.

Там круглый год зима, оттуда в Леду стекают холодные ручьи. Но для кладовых мы пилим лёд только на Зелёной горе, она ближе других.

Миновав кладовые, они попали в круглую залу, из которой в четыре стороны уходили четыре галереи.

– Настоящий перекрёсток! – воскликнул Чародей. – Только под землёй! Куда теперь?

– Налево – в город, направо – в долину, а прямо – к Лазуритовой горе.

– Где сейчас находится штурман Тополёк?

– Его поместили в башне Порция, что стоит мористей[25] городских ворот.

– Тогда нам налево – в город.

Но старик Той недовольно покачал головой.

– Весь город опутан сетью тайных лабиринтов, – как всегда издали начал он. – Подземные пути ведут в храмы, в дома, в крепостные башни, даже в колодцы с питьевой водой. Мы знаем об амазонках всё. Мы слушаем их разговоры в саду, за обедом, во время заседаний, на посту, да где угодно. Мы слышим каждое их слово, каждый вздох. Но в башню Порция для нас хода нет. Ни одна наша пила, ни одно наше долото не берёт в тех местах камень, настолько он прочен. Проникнуть в таинственную башню можно только с улицы или с крепостной стены. Но там повсюду караулы. Ты, брат Чародей, и шагу не сделаешь, чтобы не повстречать амазонок.