Он не ответил. А я ощутила его взгляд, забравшийся мне под кожу в буквальном смысле этого слова.

Так не смотрят на женщину, которую просто хотят затейливо трахнуть. Он изучал меня. Я бы даже сказала, считывал мысли – именно таким было это ощущение.

- Вы же не могли не знать, что меня будут искать. Я не сиротка из провинции, что пачками пропадают каждый день...

Черт. Я ощущала кожей, как его взгляд скользит по моим скулам, предплечьям, сжатым в кулаки ладоням. Мужчина молчал. А я начала терять остатки самообладания.  Если сейчас он со мной не заговорит, я сорву повязку... и будь, что будет.

- Вы не можете держать меня тут вечно. И я играю в ваши игры, - указала пальцем на повязку, - только для того, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Тишина сгустилась. Но я не уловила в ней предупреждения. Завела руки за голову с намерением навсегда покончить с этим фарсом...

- Опусти руки.

Он не повысил голоса. Не добавил в него скрытой угрозы, заставляющей леденеть кровь, как это часто любил делать Валиев. Но меня внезапно как будто прошило разрядами фантомного электрошока.

Я замерла на месте. Жжение его взгляда на коже превратилось в пожар. Беспокойство накрыло с головой. Сердце рухнуло в пятки. А ведь он даже не прикоснулся. Не произнес угроз.

Да вашу мать, я даже своего е**нутого на всю кукушку мужа так не боялась, как этого вежливого князя Тьмы!

Вздрогнула оттого, что мои же руки коснулись плотно сведенных колен. Я с трудом поборола желание закрыться, прячась от подавляющей энергетики похитителя.

- Так-то лучше! – теперь в его голосе не было желания успокоить меня. Только сталь, холод, ощущение неминуемой угрозы в случае, если я позволю себе выйти за рамки. – Когда я сказал, что мы поговорим, я имел в виду – ты слушаешь! Ты меня поняла, Милана?

Я услышала, как он встал с кресла. Его шаги замерли подле меня, инстинктивно забившейся в угол дивана. Теперь все постепенно стало на свои места.

Такого страха во мне не вызывал даже муж. А ведь я знала, на что тот был способен. Этот же еще ничего не сделал, чтобы заставить меня бояться, а я уже превратилась в шаровую молнию, сотканную из панических разрядов.

- Я говорю – ты слушаешь. Я начинаю разговор – ты молчишь. И я привык, когда меня понимают с первого раза, девочка. Если этого не происходит, мне приходится применить меры...

Он навис надо мной обволакивающей тенью. Я подняла голову, как будто пытаясь показать, что не сдамся, не покажу своего страха. Источник света был над его головой, мои глаза немного привыкли к темноте. Я едва не охнула, когда поняла, что вижу нечеткие очертания фигуры своего тюремщика.

Он был высоким. И, насколько я могла судить, соединив воедино свои ощущения – атлетически сложенным. Больше ничего не удалось рассмотреть. Страх вытеснило любопытство. Оттого я и зашипела, когда на мои скулы легли его теплые пальцы.

- Ты здесь потому, что тебя надо было спасать. Именно так, Милана, вырывать из твоего привычного мира, в котором ты крутилась, не понимая, что это – ненормально. Что твой конченый муж убивает тебя день за днем и не остановится, пока не добьет.

Я так опешила от этих слов, что забыла о том, что мне полагается бояться своего похитителя. Вновь глаза под повязкой широко открылись – я ощутила это по специфическому натяжению ткани. А мужчина убрал пальцы с моих скул, позволяя отдышаться.

- Вы псих, - выпалила я, забыв про чувство самосохранения. – А не спасатель.

- Я не буду наказывать тебя за эти слова, девочка.

- О, спасибо! А мне так хотелось понять разницу – кто из вас больнее бьет...