Но после дней и дней, проведенных в пути, после бесконечного перехода через заснеженные земли с жестоким Григом. После ужаса, что случился со мной после смерти моей приемной матушки, я глядела на наполненную теплой водой ванну, как на награду за все мои страдания.

Увидев, что я чуть не плачу, старушка Сэльма, а увела меня от повелителя вглубь замка именно она, с тревогой посмотрела на меня и спросила:

— Не хочешь? Я понимаю, мыться многие не любят, особенно люди из земель западнее наших. Но надо, поверь, дитя мое. Наш повелитель не переносит западных обычаев не мыться по полгода.

Бабушка умоляюще смотрела на меня, как будто от того, уговорит ли она меня сейчас помыться, зависела ее судьба.

Я посмотрела на бабушку и, наконец, не выдержав, прыснула со смеху.

Она удивленно посмотрела на меня и вопросительно подняла седую бровь.

— Да что вы! — воскликнула я, — мыться я люблю больше всего на свете!

Сэльма удивленно глянула на меня и недоверчиво покачала головой.

— Ну тогда залезай, дочка, — наконец отошла она от потрясения, — и не бойся, вода теплая. Если нужно, нагреем еще. Снимай ты уже эту шубу свою.

Я неуверенно помялась, стесняясь обнажаться перед Сэльмой.

— Снимай, снимай, чего ты? — потянула она шубу с моих плеч.

И только тут она обнаружила, что под шубой ничего не было.

— Триединый император, — пробормотала старушка и вдруг завопила что есть мочи — да ты же совершенно голая под шубой!

Я поморщилась, боясь, что люди во всем замке услышат это восклицание.

— Не кричите, пожалуйста, бабушка Сэльма, — зашептала я умоляюще.

Сэльма, спохватившись, прикрыла рот рукой.

— Что же за изверги продали тебя нашему повелителю? Небось какие-нибудь необразованные западные варвары?

Я пожала плечами и посмотрела на ванну, а потом на бабушку.

— Я не смотрю, — заверила она меня и отвернулась, — полезай в ванну, дочка.

Я поблагодарила бога, что бабушка попалась понимающая.

Кому бы они там ни собирались меня отдать, нужно было признать, что пока что эти люди казались ужасно милыми. Я улыбнулась, глядя на старушку, которая отвернулась и закрыла руками глаза, как будто мы собрались играть в прятки.

Быстро сняв с себя шубу и сапоги, я юркнула в наполненную ванну. Или, скорее, это можно было назвать бочкой.

Если бы еще сегодня утром, когда я проснулась в повозке от страшной ругани Грига и лая его псов, которых он тысячу раз грозил спустить на меня, мне кто-нибудь сказал, что не пройдет и дня, а я буду лежать в теплой ванне наполненной пеной, и мне будут заботливой рукой расчёсывать волосы, я бы ответила, что этот человек, должно быть, впал в горячечный бред и сошел с ума.

— Вы не представляете, Сэльма, как долго я об этом мечтала, — простонала я, наслаждаясь теплой водой, — если бы я умерла, эта ванна, я уверена, могла бы воскресить меня из мертвых.

— О, если бы это было так просто, — задумчиво пробормотала старушка, продолжая расчесывать мои мокрые волосы.

— Я думаю, что даже повелителя Крастена она бы сделала счастливее, — ляпнула я, и только спустя мгновение осознала, что сморозила что-то не то.

— Наш повелитель тепла не выносит, — чуть ли не распевно, словно рассказывая сказку, — протянула Сэльма, — если он ляжет в такую ванну, в которой вы сейчас нежитесь, он испытает невероятную боль. От такой боли иные теряют сознание.

— Простите, — смущённо пробормотала я.

— Не за что извиняться, дитя, — сказала старушка задумчиво.

— А вы не расскажите мне, что с ним? — осторожно задала я вопрос.

Старушка на мгновение умолкла, словно бы раздумывая, не ответить ли, но потом сказала: