– Мятный, – быстро отвечаю, а сама разглядываю цветные пончики на витрине, одновременно роясь в своем телефоне, чтобы перевести Варе деньги за кофе.

– Я, кажется, забыла карту в другой сумке. Меняемся местами, я тебе переведу, а ты заплатишь. Возьмешь мой, хорошо? Надо маме позвонить, совсем забыла.

Мне приходится перевернуть весь рюкзак, чтобы отыскать там прямоугольный пластик с моим именем, а когда я уже спешу поднести его к терминалу, мою руку мягко перехватывают, и я слышу сигнал аппарата об успешно проведенном платеже.

– Девушка, двойной эспрессо еще, без добавок. И пончики. По одному каждого вида.

Из моих пальцев забирают мою же карту, убирают ее в мой, черт возьми, расстегнутый рюкзак, а после я ловлю на себе хмурый взгляд и уже через три секунды чувствую тяжесть мужской кожаной куртки на плечах.

– Ну привет, заледеневшая Принцесса. Согреть?

15. Четырнадцатая глава. Ева

Глупо было спрашивать, как именно он меня нашел, потому что я в своей голове могла выстроить несколько теорий сразу. Оставалось надеяться, что он приплел к этому какие-то свои силы и не стал лезть слишком легкими путями сбора информации через родителей, брата и моего будущего мужа.

Мне не нужно лишнее внимание.

– Обойдусь, – вырвала у него из рук свой рюкзак и принялась одной рукой стаскивать с себя мужскую куртку. – И это тоже забери. Мне было бы проще, если бы ты заболел и умер от воспаления легких, но я не настолько жестокая, а твоя футболка явно не способствует завтрашнему пробуждению здоровым.

– Беспокоишься за меня, Принцесса? – с саркастичной усмешкой на губах, которую мне захотелось немедленно стереть всплеском кофе прямо в его лицо.

Но, увы, он был еще не готов, а швыряться в него пончиками, которые девочка уже выставила в окошечко раздачи, было бы преступлением против моего взбунтовавшегося желудка, видевшего последний раз еду слишком ранним утром.

Лучше я их съем, а его продолжу испепелять взглядом. Вдруг подействует? Я ведь хорошей девочкой была, пары практически не прогуливала... И у Деда Мороза, между прочим, в этом году ничего не просила, так что одно, минимум, желание мне положено. 

– Я вообще о тебе не думаю, – фыркнула и сделала шаг назад, чтобы уличный ветер не смог донести до моего носа этот чертов парфюм Адама, от которого кружит голову.

Я бы запретила поставлять в магазины такие запахи. Какое-то преступление против женщин.

– Врешь. Я готов свою жизнь поставить на то, что ты вспоминала. И что твое белье было мокрым в этот момент.

Как же хотелось прервать его самодовольный поток едким «вранье», слетевшим с моих губ на повышенных тонах, но я вспомнила, как буквально сегодняшней ночью в душе с закрытыми глазами представляла его руки и делала воду холоднее, потому что кожа сразу начала болезненно пылать.

От одних только мыслей о нем.

– Да-а, детка, я вижу все по твоим глазам, – он протянул ладонь к моей щеке, но я резко отшатнулась и стрельнула в него тем самым взглядом с молниями, которые по задумке должны испепелять на месте.

Не вышло. Вот он стоит, целый и невредимый.

– Так не смотри в них!

Адам рассмеялся.

Запрокинул голову и растянул губы в улыбке, а я в этот момент принялась шариться внутри рюкзака в поисках его телефона, который после обнаружения бесцеремонно засунула ему в передний карман.

Кончики пальцев жгло так, будто я тронула дно раскаленной сковороды и расплавила отпечатки на подушечках слишком длительным прикосновением.

Но дело того стоило, теперь он может проваливать на все четыре стороны. У меня больше нет его вещей.