Валент сделал знак помолчать и на пару секунд замер, чуть скосив глаза в сторону. Пепел башку мог прозакладывать, что сейчас перед ним сидел уже не декан, а ищейка. С нюхом по максимуму и без всяких «почти» – на чистую двадцатку.

– Думаешь, – отмер тот наконец, – что как раз после этого зелья у тебя в голове и перемкнуло? Так, что теперь ты чуешь, когда кто-то еще пытается там покопаться?

– Точно, – не стал спорить Дари. – И надеюсь, больше ничего. Не перемкнуло, в смысле. Было бы обидно слететь с катушек во цвете лет.

– А есть признаки? – нехорошо оживился Штопор.

– Тьфу на вас! В смысле, простите, господин декан, но нету. Вроде.

– Значит, и не будет теперь. Расслабься. И давай пока обойдемся в нашем общении без деканов, здесь оно не всегда может быть к месту.

– Ладно, – согласился Пепел сразу по обоим пунктам. – И еще нюанс… Со мной все эти реакции могут оказаться не слишком типичными.

– В том смысле, – перебил его Ретен, – что ты полукровка? И дар у тебя тоже может оказаться на самом деле не таким, как у чистого ресса?

– Именно! Из-за той доли отцовой крови, что делает меня еще и лордом. А там даров не бывает по определению.

– Н-да… Главное, и сравнить ведь не с кем, других таких нет, – и вдруг сбился на полуслове, увидев, как дернулась Эрс. – Простите, ресса.

Прощение им было за что просить. Прежде чем начинать разговор, Ретену стоило вспомнить, что метисом был и сын Эрселин тоже. А лишилась она его и по их вине тоже.

– Сдается, папенька, пришло твое время приносить рессе повинную голову, – нарушил неловкую паузу Пепел.

– Хочешь сказать, что сам уже? – удивился Ретен.– Приносил?

– Уже, – кивнул он. – Вот только ресса от столь сомнительного подарка отказалась. Я прощен.

Кажется, Ретен и вправду задумался, не встать ли на колено прямо и здесь и сейчас – оттягивать неприятное он сроду не умел, но сделать что-либо просто не успел – вмешалась сама Эрс:

– Эрдари, – развернулась она так, чтобы оказаться с Пеплом глаза в глаза, – тогда я сказала тебе, что должна не прощать, а благодарить, но сделать это пока не готова.

– Я помню, – кивнул он еще раз.

– А сейчас готова, – Эрс продолжала держать его взглядом. – Благодарю.

И тут же обернулась к Ретенауи.

– И вас благодарю, сиятельный ресс, – формула обращения была подчеркнуто традиционной, ей явно не хотелось, чтобы в этом вопросе оставались хоть какие-то неясности. – Когда в той конторе убивали измененного, моего сына давно уже не было. Спасибо, что вы окончательно прекратили… это.

Ретен медленно кивнул, принимая благодарность, потому что точно знал: Эрселин не лукавила. Соврать ему было невозможно – тот самый дар, что так тщательно скрывал он сам. Дар безошибочно чуять правду.

На минуту в палате повисла гулкая тишина, за которую в памяти не умевшего забывать Дари разом пронеслись события той страшной ночи. Когда измененный сначала сорвался, залив кровью контору поверенных, а потом уже сам Пепел разворотил ему спину, вогнав в нее полную револьверную обойму.

В тот момент Эрдари не знал, чей это сын. А если б и знал – разницы все равно бы не было. Потому что Эрс права: измененные – это уже не люди, не чьи-то там дети. Это твари. Сделанные из искалечных рессов с одной-единственной целью – не рассуждая рвать глотки по первому же слову своих хозяев. Страшно рвать! Пепел видел. Сам.

Но больше их делать не будут – Ретен об этом позаботился. Все бумаги уничтожены. Все! Так что благодарность ресс сейчас принимал с полным на то правом.

Вот только Эрселин…

Тишина в палате с каждой секундой становилась все звонче. Было ощущение, что сейчас лопнет какая-то до предела натянутая струна и станет совсем плохо. А как это прекратить, Пепел не понимал: шуточки тут явно не годились.